Засыпайка в рыбацкой деревне

Нормет Дагмар

— Для еды сгодятся, — решила Алина. — Дай мне с собой на суп.

— Бери! Хоть целый воз! — образовалась Салме.

— Пойду корзинку с велосипеда сниму, — сказала Алина и вышла за калитку.

Мати разглядывал бычков, которых бабушка закапывала под молоденькими яблоньками. У рыбешек была большая, безобразная голова. Казалось, что все они только и состоят из головы и жиденького хвоста.

— Да, рога у них острые, а копыта, как каменные! — насмешливо протянул Мати.

Ответа не было. Оно и понятно: сейчас

Засыпайка был невидим, а голоса невидимого Засыпайка никто и никогда не слышал.

— Вот беда-то! — вскрикнула Алина у калитки. — Чтобы велосипед сам удрал — такого в Кясму сроду никто не видывал!

Бабушка и Мати поспешил к воротам. И что же они увидели? Велосипед Алины ехал сам, сам по себе, вдоль картофельного поля, а потом свернул на широкий проселок.

— Стой! — закричал Мати. — Слушай, стой! Вернись!

Но велосипед даже виду не подал, что слышит, и Мати помчался за ним.

Алина и Салме недоуменно смотрели друг на друга: что же это? Может, им померещилось? Может, кто-то из деревенских мальчишек подстроил эту каверзу?

Возле магазина толпились мальчишки. И деревенские, и дачники. Все до одного на велосипедах. Они объезжали большой валун и перелетали через камни поменьше, носились по асфальтовой прямой и останавливались с крутым разворотом, визжа покрышками. Это были школьники постарше. Их младшие братья гнездились на валуне и оттуда следили за этими трюками.

И вдруг все замерли, широко раскрыв глаза и разинув рты. По проселку к ним приближалось чудо из чудес — самоходный велосипед! Он зигзагами накатывался от одного края дороги к другому, словно на нем сидел еще совсем новичок. А за велосипедом рысил мальчуган и громко кричал:

— Стой! Стой! Вернись!

— Кто это? — спросил какой-то дачник.

— Мати из Кивинеэме, внук Элмара, — объяснили сельские мальчишки.

Самоходный велосипед остановился у доски объявлений.

— Смотри! Кукольный театр приезжает! — обрадовался Мати — этот красно-белый плакат с нарисованной куклой Мати хорошо знал.

— Завтра спектакль. В пять часов в Народном доме, — это старший школьник пришел на помощь малышу. — «Золотой ключик».

— Я сам умею читать, — обиделся Мати. — И «Золотой ключик» знаю наизусть, потому что там играет моя бабушка! — гордо добавил он. — Моя бабушка Буратино играет там Буратино.

— Врет и не краснеет! — ухмыльнулся дачник. — Буратино, говоришь, бабушка? Буратино — это кукла, а не бабушка!

— А вот и бабушка! — возразили ему сельские мальчишки. — У Мати бабушка кукольная актриса, и она играет Буратино.

Тем разговор и закончился, потому что Мати вдруг — хлоп! — сел в корзину, прикрепленную к раме велосипеда, и свесил ноги.

— Урра! —

кричал он. — Урра! Бабушка приезжает! — И чудо-велосипед показал, на что он способен. Он встал на заднее колесо, как норовистая лошадь, развернулся на нем, как волчок, и умчался с такой скоростью, что небу стало жарко. Сельские мальчишки могли бы поклясться, что велосипед летел по воздуху, не касаясь асфальта. Но так как они уже выросли и в чудеса давно не верили, то и не обратили внимания на чудо-велосипед и снова стали гонять друг с другом наперегонки.

— Завтра приезжает кукольный театр! — возвестил Мати, въезжая в калитку своего дома.

— Завтра приезжает Буратино! — Он выпрыгнул из корзинки и прислонил велосипед к столбику ограды. Там он и остался, больше не пытаясь удирать. Алана наполнила корзину бычками. Велосипед не шелохнулся.

— Ну, я пошла, — решила Алина. В старину как говаривали: — гость что рыба, быстро портится. Увидимся завтра в Народном долге. — Она оседлала велосипед и выехала за ворота, миновала картофельное поле и свернула на проселок. Велосипед слушался ее как верный пес.

Невидимый Засыпайка шагал рядом с Мати, и на его невидимом лице сияла невидимая улыбка. Он был вполне доволен собой. Утренняя оплошность с бычками больше не казалась такой уж страшной — фигурное катание на велосипеде показало, что все-таки он мировой волшебник. На веранду вышел хмурый дедушка со спутанными волосами.

— Что за наказание! — ворчал он. — Глаза слипаются, а сна нет и в помине. То ли жирного переел, то ли что…

Мати шмыгнул за угол дома и довольно строго произнес:

— Засыпайка, поди сюда немедленно!

— Ну что опять стряслось? — обиделся Засыпайка, поворачивая шапку задом наперед и становясь видимым.

— Почему не уложил дедушку спать? — сурово спросил Мати.

— Сейчас? Среди бела дня? — поразился Засыпайка.

— Ты что, не знаешь — рыбаки с рассветом в море выходят, а к полудню ложатся на часок отдохнуть!

Правильно! Засыпайка совсем об этом позабыл! Он зашел на веранду, стянул шапку и пристально посмотрел дедушке в глаза. Тот сладко зевнул, прилег на кушетку и тут же уснул.

Мати залез на камень-крепость. Расстроенный Засыпайка — за ним.

Они сидели рядом и молчали. Ветер куда-то пропал, волнение на море улеглось. Под прояснившимся небом серое море то тут, то там уже пошло просинью. Из-за большого чайкиного валуна появилось утиное семейство. Впереди — уверенно, спокойно, как пароход — плыла достойнейшая мать семейства. За ней — пятеро птенцов. Если кто-то из них слишком отставал от матери, то подгонял себя крыльями. И хотя крылышки была совсем еще маленькими, слабыми и не могли поднять утенка в воздух, они все-таки здорово ускоряли его движение. Пушистый шарик мчался по морской глади так, что вода за ним вскипала.