Затишье перед Бурей
Шрифт:
Страшно для матери узнать, что с ее ребенком что-то случилось. Узнать, что он при смерти - еще страшнее. Азура отказывалась верить в слова сира Малистера, пока не увидела Хэммингса. Его положили на кровать в его покоях. Юноша дышал, но очень медленно. Пульс почти не прощупывался. Он лежал, будто бы спал. Лучше бы он спал.
Первый день женщина вовсе не отходила от сына. Еду приносили ей служанки, но она не брала в рот ни крошки - аппетит полностью пропал. Азура не подпускала к себе никого, даже сира Гарона, детей
На другой день королева решила заставить себя поесть. Она сделала несколько глотков воды, но, посмотрев на еду, не притронулась к ней. Казалось, что ее стошнит даже от малейшей крошки. Все считали, что ей нужна помощь, и пытались подбодрить. Но они не понимали, что ей не нужны их слова. Ей нужен живой здоровый сын.
Раздался стук в дверь. Без разрешения в комнату заглянул Гарон. Он улыбнулся, но улыбка не была счастливой. Это и его сын. Он тоже был сломлен, но переживал это иначе. При дворце никто не должен знать, что рыцарь волнуется за жизнь принца больше, чем все остальные. Мужчина не показывал боли, однако, королева видела ее в его карих глазах.
– Ты ничего не ела, - заметил он, обратив внимание на поднос.
– Не мори себя голодом, от этого Хэммингсу не станет лучше.
Азура посмотрела на сына. Он такой бледный.
– Я не могу заставить себя поесть, - ответила она без особого желания говорить.
Гарон сел напротив нее. Он долго смотрел на королеву, но женщина не поднимала на него взгляда. Ей хотелось прижаться к нему и выплакать всю свою боль в его плечо, но одновременно хотелось и, чтобы он убрался отсюда.
– Что ты тут делаешь, Гарон?
– раздался голос Ричарда. Азура и не слышала, как он вошел. Король стоял около двери, войдя лишь на шаг в покои принца.
– Зашел узнать, как Хэммингс, - ответил рыцарь. В голосе его слышалось раздражение, но он подбирал слова внимательно, чтобы не выдать своих эмоций.
– Он - один из моих учеников, сын моего друга. Разумеется, я переживаю.
– Оставь нас, - приказал Ричард. Гарон откланялся и покинул покои. Муж и жена остались вдвоем.
– Ты не притронулась к еде.
«Как же они надоели с этой едой» - подумала женщина, но вместо этого просто провела по волосам сына. Они отрасли, стоило давно уже подстричься. На лице начинали появляться усы и короткая борода. Королева молилась Богам, чтобы увидеть его взрослым. Он должен выжить, должен.
– Я предупреждал, что переговоры сорвутся.
Азура молчала. После всех их ссор за последнее время, после того, как ударил ее, он еще смеет говорить такое?
– Война неизбежна. Ликорис с семьей уже в пути.
– Ты думаешь, что мне это интересно?
– заговорила королева. Глаза ее пылали яростью, а голос бил, словно кнут.
– Мой сын умирает, а ты думаешь, что меня заботит приезд Фокстротов?
– Но война...
– Да плевать мне на эту войну. Я убью каждого, если после этого мой сын откроет глаза. Неужели ты настолько бесчувственен и озабочен только
Даже в порыве гнева королева называла Хэммингса сыном Ричарда. Король должен верить в это.
– Я думаю о безопасности государства, - парировал ее слова мужчина. Он стоял прямо, оглядывая жену и сына. Что в нем было не так?
– Если война будет выиграна, то никто больше не пострадает от магов.
Азура не ответила, лишь шумно вздохнула.
В комнату вошли двое. Придворный лекарь Телос, пожилой мужчина с залысиной на голове и длинными усами. Несмотря на возраст, ходил он шустро и почти вбежал в покои. За ним - принц Ромул с недовольным взглядом. По пути они явно о чем-то спорили.
– У меня новости, Ваше величество...
– начал говорить Телос. Он подошел к королю ближе.
– Вы можете все оставить меня?
– Азура повысила тон.
– Обсуждайте свои новости в другом месте.
– Азура, - голос Ричарда звучал, как предупреждение. Но что он мог сделать опечаленной матери?
– Это касается вашего сына, - добавил лекарь.
– В его крови точно был яд. Сомневаться в том, что он отравлен - нет смысла.
– Я повторяю: вино пили все, - вступил в разговор Ромул. Он скрестил руки на груди.
– Я доверяю словам сира Малистера.
– Может, именно его бокал был отравлен?
– Сир Грегор пробовал его, прежде чем начал пить Хэммо. И он в порядке.
– Что стоило магам подмешать его после? Они же маги. Щелчок пальцев и яд в кубке.
Ромул недовольно прорычал.
– Мармал уверяет, что переговоры шли гладко. Они уже почти все решили. Маги приняли условия, а наших устраивали их. Архимаг был готов к заключению мира. Камрад тоже.
Толгруф. Точно. Ей стоило повидаться с ним. Старый друг мог помочь ей. Не раз помогал.
Ричард будто бы не слышал слов старшего сына.
– Ромул, собери всех рыцарей-баннарет, - приказал он.
– Нам нужно готовиться к нападению. Я не планирую сидеть и ждать, когда маги нанесут первый удар.
– Но отец!..
– Это приказ короля.
Ромул недовольно откланялся и покинул комнату. За ним последовал и Телос.
Она оставила Хэммингса вместе с сиром Гароном. Она доверяла ему, а остальным не сказала и слова. Вечер был холодный, с неба падал снег вперемешку с дождем. Казалось, будто север печалиться вместе с королевой. Звездное небо затянули свинцовые тяжелые тучи, и даже двух лун, недавно поднявшихся, не было видно.
Она отправила письмо Толгруфу несколько часов назад, зная, что использовать телепортацию для него не составит труда. Королева написала, что будет ждать его на окраине города. Но когда королева добралась на северной лошади до места встречи, архимаг уже ждал ее.
Он стоял, прислонившись к дереву. Лицо его закрывала деревянная резная маска, из-под которой было видно лишь два желтых глаза. Все те же расшитые рунами одежды. Королева подошла к нему ближе и прижалась щекой к его груди. Знакомый запах сирени, которую он так любит использовать в алхимии, как основу зелий. Мужчина обнял ее и прижал к себе. Они простояли так несколько минут. Конечно, он был в курсе, что произошло.