Завещание каменного века (сборник)
Шрифт:
Переход на другую планету занял не больше минуты. Выйдя из раковины, мы очутились в помещении. Я пораженно озирался — только что вокруг было пустынное побережье.
Итгол нагнулся, поднял с пола раковину, из которой мы вышли, и спрятал в карман.
То, что я принял за помещение, было пещерой. Посредине грота горел костер, вблизи огня лежали гладкие валуны. Мы присели на камни.
Мое внимание привлекла огромная каменная плита оснащенная металлическими рычагами и стрелками. Я совершенно терялся в догадках — что бы это могло быть?
— Мы
Послышались гулкие шаги. Я не мог понять, в какой стороне они раздаются, да и не видно было нигде выхода из подземелья.
По другую сторону костра ниоткуда возник крохотный человек, словно на экране миниатюрного телевизора. Узнав Итгола, приветливо вскинул руку, она сделалась громадной — одна только ладонь заслонила всего человечка. Итгол подал ему руку — и словно бы выдернул его из другого измерения, — перед нами стоял человек обычного роста. Лишь теперь я разглядел в камне черную скважину, уводящую вглубь, точно такую, как в раковине Итгола.
— Спасибо. Возвратились благополучно, — произнес Итгол. — Этот человек, — указал он на меня, — понимает нашу речь.
— Воквер, — понимающе сказал дежурный и приветливо улыбнулся мне.
— Это не все, — продолжал Итгол. — Я посвятил его в происходящее. Как-никак, с ним особый случай.
— Ну что ж. Вам это ничем не угрожает, — обратился дежурный ко мне.
— Знаю, — сказал я. — Я не буду ничего помнить. Только я предпочел бы…
— Понимаю. Но, как ни прискорбно, ничего не могу поделать. Это и в ваших интересах: воспоминания только мучили бы вас. Но скоро все кончится, — утешил он. — Через минуту я включу прибор… Кстати, Итгол…
Они еще о чем-то разговаривали между собой, я уже не вникал. Мне стало не до этого.
«Эва!» — мысленно позвал я.
«Что, Олесов?»
«Делай то, что я скажу тебе. Они не заподозрят тебя ни в чем. Ты хочешь помнить, что было?»
«Хочу».
«Как только человек подойдет к каменной плите, внимательно следи за ним. Он повернет какой-нибудь рычаг — запомни, какой. Я ненадолго отвлеку их. А ты непременно возврати рычаг на прежнее место».
«Хорошо, — согласилась она. — Я сделаю все, как ты скажешь».
Я боялся одного, как бы не выдать себя. От волнения у меня тряслись руки. Если бы я был актером! Сейчас мне предстояло сыграть свою единственную роль. Всего несколько минут выдержки нужны были мне.
— Попрощаемся, Олесов, — сказал Итгол.
Мы обнялись с ним. Меня продолжало трясти. Я косил глаза на дежурного. Он направился к пульту.
«Эва! — не спускай с него глаз — смотри, что он будет делать».
Игара подала мне руку.
— Поверьте, Олесов, нам тоже жаль расставаться с вами. Увы, так бывает почти в каждой экспедиции. Боюсь, что больше я не выдержу и откажусь, — последние слова она сказала Итголу и дежурному.
— И я тоже, — согласился с нею Итгол. — Это нелегко, поверь, Олесов.
Дежурный наклонился над приборной доскою.
«Он
— Одну минуту, ради бога, одну минуту! — воскликнул я.
Итгол с Игарой сочувственно глядели на меня, дежурный тоже направился к нам.
«Эва — действуй!»
Видимо, мне неплохо удалось разыграть сцену. Когда дежурный приблизился, я сделал вид будто что-то стараюсь припомнить и не могу и смотрел на Итгола, словно стал забывать, кто он.
— Начало действовать, — произнес Итгол. — Мне жаль его.
— Довольно быстро сказалось, — дежурный внимательно поглядел на меня, но, видимо, ничего не заподозрил.
«Не переигрывай!» — мысленно одернул я себя и сделал вид, будто с трудом припомнил кто передо мною, но говорить ничего не стал.
— Ну вот, скоро можно и выключить, — сказал дежурный.
Я схватил его за руку и с растерянным видом заглядывал ему в лицо.
«Эва! Поставь рычаг на место».
Итгол разжал мои пальцы. Я не противился.
— Он уже совершенно ничего не помнит, — сказал он.
Дежурный возвратился к пульту и щелкнул рычагом выключателя.
— Все. Теперь нужно провести их в возвратную камеру.
Нас вели по длинному подземному коридору.
«Ничем не выдавай себя, — наставлял я Эву. — Делай вид, что никого не узнаешь, ничего не помнишь. Осталось совсем немного».
Между тем Итгол и дежурный разговаривали между собой.
— У вас тут разительные перемены, — сказал Итгол. — Для чего эта бутафория понадобилась?
— Ты имеешь в виду пещеру, костер, каменную плиту и все прочее? — в свою очередь спросил дежурный и сам воскликнул: — Театр! Чистый театр.
— Зачем это? — повторил Итгол.
— Для предосторожности. На случай, если вдруг почему-либо случится авария, откажет акнезатор и испытуемый сохранит память, решили установить эту маскировку. В возвратной камере даже чертей увидишь, — рассмеялся он. — Все для той же цели: чтобы они не могли видеть, как все выглядит на самом деле.
«Вот дьяволы!» — мысленно выругался я, но виду не подал. А то и этого не буду помнить. Долго ли им возвратить нас и повторить облучение? Нет уж, хоть что-нибудь да унести с собою.
Мы очутились в склепе. Здесь все было изумляюще надежно и прочно, как сама вечность — будто нас занесло в тартар. Из стены вышел косолапый, похожий на чертика прислужник. Итгол что-то сказал ему. Чертик взмахнул рукою.
Теперь я понимал: чертик — это в моем воображении, а каков он на самом деле — мне неизвестно.
Где-то в глубине сильно загудело, каменный пол, который только что представлялся надежным, как пьедестал мироздания, — разверзся. Откинулись тяжелые створки люка — оттуда с гудением вырвалось пламя, потом выползла клеть. Чертик подождал, когда она установится вровень с полом, и распахнул дверцу. Клеть напоминала кабину подъемного лифта.