Завещание каменного века (сборник)
Шрифт:
Я отыскал в темноте руку Хилины. Прикосновение к ее холодным пальцам наполнило меня пронзительным чувством ответственности за ее судьбу и желанием сделать ее счастливой.
На следующий день утром начали прочесывание острова. Из нашего укрытия мы видели, как пятеро в форме служителей ВСБ выкатили за ограду передвижную установку и стали прощупывать заросли излучателями. Ничто живое в радиусе на триста метров не могло укрыться от них. Перепуганные обитатели леса удирали в глубь острова. На первый участок понадобилось почти два часа. При таких темпах они не скоро доберутся
— Они не найдут нас, — сказал я. — Когда доберутся сюда, мы поднимемся кверху, а когда они придут в горы, спустимся назад.
— У нас продуктов всего на четыре дня, — возразила Хилина. Она вовсе не разделяла моего оптимизма, глазами затравленного зверя смотрела вниз, где в зарослях поблескивали жгуты гибких антенн излучателей.
— Я стану охотиться, наконец, мы сможем воровать со склада. — Я был настроен решительно и воинственно, и готовился защищать себя и ее — нашу свободу. — Неужели ты хочешь сдаться без сопротивления?
— Я не об этом, — сказала она и подняла на меня свои большие глаза, в которых была печаль. — Мы сможем долго еще сопротивляться: неделю, месяц, может быть, годы… Но что дальше?
— Мы будем свободны! Разве этого мало?
— Мало.
— Что же еще нужно тебе?
— Рано или поздно они привезут еще десять, сто установок и покроют ими весь остров. Они изловят нас как зайцев. А еще проще — я бы на их месте так и сделала — оставить как есть: не трогать нас. Если они прекратят облаву, забудут про нас, ты будешь считать себя свободным?
В эту ночь мы не могли уснуть. Десятки прожекторов, установленных внизу, выхватили побережье острова из тьмы. Кажется, аварийщики намеревались работать круглые сутки. Вскоре пришел корабль и встал на рейде. Он высился над морем тысячью огней, вода вблизи корабля отливала зеркальным блеском. Несколько катеров подошли к его борту. По шуму, по лязгу и громыханию цепей можно было догадаться, что идет выгрузка новых установок. Хилина была права. Прижавшись плечом к моей груди, она дрожала от возбуждения. Я обнимал и гладил ее тело, укрытое одеялом, но она, кажется, вовсе не замечала моих прикосновений.
— Нужно бежать, — сказала она, сбрасывая с плеч теплое одеяло.
— Еще есть время, мы сможем дождаться утра, — возразил я, подумав, что она хочет бежать из пещеры в горы.
— Утром нельзя. Только сейчас, пока темно. Ты видишь: из порта регистрации сняли последний прожектор. Никто не увидит нас. Там причалены около двадцати межкост.
— Ты предлагаешь бежать с острова? Но ведь все только здесь и не действует.
— Прежде чем подняться в воздух, мы сломаем ВВАДУ, и тогда сможем приземлиться, где захотим — не только в порту регистрации. Будем скрываться, свяжемся с Тресбли… Ты говоришь, он знает, как сделать местный отключатель. Будем искать других, которые захотят изведать чувств. Станем бороться!
Меня вовсе не нужно было уговаривать-ее план был по мне: лучше вступить, пусть даже в безнадежную борьбу,
Мы бросили одеяла, с собой взяли немного продуктов.
Нам пришлось дать большой крюк, чтобы случайно не оказаться в зоне действия улавливателей. Мы пробирались ощупью в кромешной темноте, натыкаясь на сучья, запинаясь о валежник и камни. Попали в густой кустарник, едва выбрались из него. Оба спешили. Я слышал возбужденный, негромкий шепот Хилины:
— Скорее! Скорее! Они могут обнаружить нас. Тогда мы пропали.
Но я и сам понимал: времени у нас мало, нужно торопиться.
На площадке порта регистрации тихо. Ближняя к нам межкоста черным силуэтом допотопного ящера высилась на бледном фоне неба. Подвижные крылья ящера были сложены вдоль фюзеляжа.
По пути я подобрал остроугольный камень. Мы пробрались внутрь кабины. Фосфорический свет доброй сотни индикаторных стрелок на щите управления слабо осветил наши лица. Лицо Хилины казалось строгим, большой лоб осветился, как отполированный желто-зеленый мрамор. Испытывая неодолимый ужас, я занес руку с камнем над установкой ВВАДУ.
— Чего ты ждешь? — нетерпеливо прошептала Хилина.
Со злостью и остервенением я опустил булыжник на взвизгнувшую установку. Один, два, три удара — осколки стекла посыпались на пол кабины. Главное теперь перехлестнуть проводку.
— Быстрее, — торопила Хилина. — Они услышали: бегут сюда.
Несколько ярких светляков — фонариков в руках людей, быстро приближались к нам. Я включил мотор. Он затарахтел внезапно с оглушительным треском, которого раньше я никогда не замечал, хотя должен был слышать часто, всякий раз, когда запускал свою межкосту. Ящер раскинул крылья и стремительно взмыл кверху. Луч прожектора долго гнался за нами…
На этом запись в ленте обрывалась. Далее была приписка обычным способом, каким пользовались на Тибии до изобретения дешифратора мыслей.
«Заключение чрезвычайной комиссии по делу Джекли и Хилины. Джекли вел себя неблагоразумно: брыкался, пытался причинить себе повреждения. После прочистки памяти доживал в приюте для безнадежно больных под наблюдением специализированных роботов. Умер через пять лет. Прах помещен в гробнице приюта.
Хилина силой воли сумела удержать в памяти кое-что, совсем немногое, но и это сильно удручало ее впоследствии, не давало покоя. Ей удалось бежать на остров — там она покончила с собой.
Тресбли удалось скрыться в катакомбах древнего храма Старой столицы. Спустя пять лет найдено было его тело. По заключению врачей он умер от истощения. Крохотный аппарат, устраняющий опеку ВСБ в радиусе 2,5 м, был найден при нем».
В папку с делом Джекли и Хилины был вложен добавочный лист, на котором рукой добросовестного чиновника сделана еще одна утешительная запись:
«В истории Тибии это был последний случай, когда понадобилось воспользоваться зачеркиванием памяти. Отныне человечество пребывает в состоянии безмятежного покоя».