Завещание профессора Яворского
Шрифт:
– Тетя Аня!
– вдогонку ей крикнула Лариса.
– Пожалуйста, приготовьте нам кофе!
"А у тебя что, руки отнялись?" - едва не вырвалось у Галины. Лариса вызывала в ней противоречивые чувства - в этой рослой, красивой девушке было немало привлекательного, рождающего симпатию: непосредственность, совестливость, готовность к самопожертвованию и, в то же время, она как бы стыдилась этих своих качеств, маскируя их то экстравагантными, большей частью неуместными выходками, то вызывающим цинизмом, ложью, что было скорее всего напускным, заимствованным, но
– Так вот, к вопросу о Новицком, - обхватив колени и подтянув их к подбородку, сказала Лариса: - До семнадцати лет я была влюблена в него, хотя влюбляться в родственников старомодно. Это когда-то вовсю флиртовали с кузенами, сейчас - не принято. Но у меня так получилось: надо было в кого-то влюбиться, лучшего не нашла. Вначале таилась от себя и от него, потом только от него, потом осмелела - попыталась кокетничать, но получила по затылку. Конечно, обиделась, но вскоре поняла, он прав; любовь явление преходящее, не успеешь оглянуться, а ее уже нет. Так что лучше держаться друг друга без этих излишеств. Тем более, что, кроме него, у меня никого не осталось.
– А Надежда Семеновна?
– С Надеждой Семеновной я сосуществую и только.
– Говорят она неплохо относится к вам.
– Неплохо. Но если бы не Пашка, я бы пропала! Особенно после того, как умер папа...
Тетя Аня принесла кофейник, сахарницу, печенье. Заметив на столе бутылки со спиртным, строго посмотрела на Ларису:
– Опять?
– Ага, - сказала Лариса.
– Очередной запойчик.
– Типун тебе на язык!
– Вы всегда были добры ко мне, тетя Аня.
– У Надежды взяла?
– Любовник принес.
– Эх ты! Постыдилась бы подруги. Девушка первый раз в доме. Что она подумает о тебе?
– Что я взяла с кого-то дурной пример.
– Не слушайте ее! Неправда это, - как показалось Галине, испуганно обратилась к ней тетя Аня.
– В этом доме плохого не было и нет. Болтает невесть что!
– Она пошутила, - сказала Галина.
– Не очень удачно, но я поняла она шутит.
Когда тетя Аня ушла, Лариса ткнулась в колени лицом.
– И вы даете мне подзатыльники!
– не глядя на Галину, буркнула девушка.
– Зачем вы рассердили ее?
– А затем, что надоело! С утра до вечера только слышишь: не делай этого, делай то. Хотя бы в унисон поучали, а то каждая на свой лад дрессирует: одна в святую подвижницу норовит обратить, другая - в светскую львицу. В этом доме только с одним человеком можно по-человечески говорить!
– Что вас связывает с Донатом Боковым?
– выдержав паузу, спросила Галина.
– Сейчас - ничего.
– А раньше?
– Он был моим женихом.
– Вы его любили?
– Я уже сказала, кого любила и с кем флиртовала. А он был моим женихом.
– Что-то не совсем понимаю.
– Ну как вам объяснить? Он сделал мне предложение. Вначале я растерялась - все-таки разница двенадцать лет, до этого не представляла себя с ним. Но он не торопил меня, и я подумала: а почему бы нет? Других серьезных предложений не было, а мне уже шел двадцатый год.
– А что случилось потом? Вы поссорились?
–
В комнату опять заглянула тетя Аня, сказала, обращаясь в Ларисе:
– Ухожу на дежурство. Борщ на плите, жаркое и компот в холодильнике...
– Она неуверенно потопталась в дверях, потом добавила просительно: - Ты уж побудь сегодня дома. Неспокойно что-то на душе. Какой-то мужчина дважды звонил, Надежду спрашивал. Назвался доктором Самсоновым. Но это не Самсонов, - я голос Самсонова знаю. И Надежда что-то мается - места себе не находит. Так что, побудь дома. Хорошо?
Лариса поднялась, подошла к ней, обняла, поцеловала в щеку.
– Хорошо, тетя Аня. Я побуду с ней.
Когда она ушла, Лариса предложила пообедать:
– Идемте, за компанию. Сделайте одолжение: я голодна, а одной скучно есть.
Они пошли на кухню, Лариса разогрела обед, приготовила селедку, накрыла стол. Проделала она это быстро, ловко - очевидно, было не впервой. Галина подумала, что и в этом смысле ее мнение о девушке было поспешным. К спиртному больше не обращались - Лариса оставила бутылки в комнате, и казалось, забыла о них. За обедом говорили о ничего не значащих вещах. Но потом Лариса снова упомянула о Новицком, и Галина решила, что девушка хочет вернуться к разговору о нем.
– Что за конфликт произошел между Новицким и Боковым в начале июня?
– Что-то, связанное с больницей. Вроде бы Донат взял у пациента деньги за операцию, которую сделал Паша.
– Они не поделили деньги?
Лариса недоуменно посмотрела на нее:
– Паша никогда не брал деньги у больных. Поэтому и завелся, отлупил Доната.
– Только поэтому?
Девушка промолчала.
– Незадолго до их ссоры вы с Боковым были в ресторане.
– И это известно!
– усмехнулась Лариса, но тут же стерла усмешку. Вскоре после майских праздников Донат позвонил в поликлинику, сказал, что ему необходимо встретиться со мной, поговорить. Я не стала возражать. Он заехал за мной, и мы подались в "Бор" - днем там почти никого не бывает, Донат сказал, что Надежда Семеновна собирается замуж за вдовца - академика из Киева, к которому намерена переехать. Советовал не соглашаться на переезд в Киев, где я - как он выразился - буду на правах бедной родственницы, а настоять на размене квартиры с тем, чтобы у меня была отдельная жилплощадь. Обещал помочь с разменом.
– Чем объясняете его заботу о вас?
– Думаю, он хотел сделать пакость Надежде Семеновне: она отказала ему, как у нас говорят, в доме.
– И только? А не ставил каких-либо условий? Ничего не требовал за обещанную помощь?
– Хотите убедить меня в моей же глупости? Конечно, потребовал. Но не прямо - косвенно: попросил уступить ему несколько книг по искусству.
– Что за книги?
– "Русские картинки" в пяти томах. Когда-то отец подарил их мне.
– И вы отдали!
– ахнула Галина.