Завет лихого пацана
Шрифт:
В случае провала длительный срок заключения не самое худшее наказание для нелегала без прикрытия. Ведь бывает хуже… Задавят где-нибудь в подвале, а потом выбросят на пустыре, как бродягу. Кто же им будет интересоваться? С каждым прожитым «нелегальным» годом увеличивается моральная и психологическая нагрузка, об этом тоже нужно помнить. Легко сойти с ума от тоски, если думать о том, что каждый твой шаг, возможно, отслеживается противником. И ты всего лишь пешка в его многоходовой оперативной игре.
Существуют две проверенные вещи, которые помогают бороться с накопившейся усталостью: крепкие напитки и привлекательные
А когда рядом появляется женщина, провал почти гарантирован. Каждый из мужчин в душе настоящий гусар, а потому готов наплести что угодно, лишь бы затащить предмет своего обожания в постель. А нелегалу для этого даже и не следует особенно напрягать воображение и что-то выдумывать, потому что вся его жизнь — авантюрно-приключенческий роман.
Существует определенный срок, в пределах которого нелегал способен работать интенсивно. Для каждого он, конечно же, индивидуален, но, как правило, не превышает десяток лет. За этот срок изнашивается весь организм, агент превращается в прогоревший шлак. Начальству следует уловить эту тонкую метаморфозу, а потому незаметно для агента проводится его тестирование на предмет профпригодности посредством личного контакта. Проверяющий, чаще всего очень опытный работник, едва ли не единолично решает, стоит ли агенту продолжать работать дальше или нужно возвращаться на родину.
Горового в последнее время использовали именно в качестве такого эксперта, всецело доверяя его оперативному чутью и большому опыту. Остапу Ильичу достаточно было всего лишь одного взгляда, чтобы понять, на каком именно уровне психологической изношенности находится разведчик.
Так что дополнительное задание можно было воспринимать как своеобразный тест на психологическую выносливость.
Разговор с резидентом произошел в парке, в котором росли могучие тополя с широкими кронами. Образуя густую тень, они создавали иллюзию уединения, хотя в действительности все было не так. Место было бойкое, и по аллее, где местные художники выставляли собственные творения, без конца шастал праздный люд.
Как звали агента, Горовой не знал. Он проходил под кличкой Пегий. Надо полагать, что прежде она подразумевала цвет его шевелюры, но, наверное, его окрестили давно, потому что волосы у него теперь были седыми и сохранились только на висках в виде короткого неухоженного ежика.
— Возьмите эту фотографию, — положил Горовой снимок на скамейку. — На обороте написано, как ее зовут, где она сейчас проживает. Установите за ней наблюдение. Мне важно знать, с кем она встречается, есть ли у нее любовник.
Агент выслушал просьбу Горового с вымученным усталым взором. В его глазах стояла непреходящая тоска. Весь его вид так и кричал: «А пошло оно все к черту!» Однако перебивать он не спешил, руководствуясь старой мудростью разведчика: «Учись слушать!» И было видно, что в этом деле он изрядно преуспел.
Перед тем как отправиться
С любовницей Пегий встречался уже три года, старательно скрывая свою связь ото всех. Но на самом деле центр уже давно знал о его увлечении, более того, в центре были осведомлены о каждой ночи, проведенной Пегим с этой дамочкой.
Горовой уже сделал вывод — агента нужно отзывать, пока он не провалился и не потащил за собой всю тщательно законспирированную цепочку. В подобном его решении не последнюю роль сыграла внешность самого Пегого, который выглядел как дремучий старик. Можно представить, какая же труха находится у него в грудной клетке.
— Хорошо, — неожиданно бодро согласился агент. — Когда именно вам нужны результаты?
Он был очень опытным нелегалом. Многолетнее пребывание в стане неприятеля обострило его чувства до предела, и Горовой всерьез полагал, что тот способен прочитать даже его мысли. Разумеется, он уже понял, что это личная просьба Горового, а потому вправе был рассчитывать на некоторые уступки.
— Хорошо бы дня через три-четыре.
— Сделаю все, что смогу, — охотно отозвался Пегий.
— Вот и отлично, — облегченно вздохнул Горовой. — А сейчас о главном. Пропал мой агент. Он занимался алмазами. Должен был доставить контейнер с ними еще вчера вечером, но так и не появился. Мне нужно знать, что с ним случилось. Переправка через границу такого большого количества алмазов очень сложное дело, и нужно знать, как долго я должен держать коридор.
Лицо Пегого озадачилось.
— Кажется, у меня есть для вас сообщение, но его нужно еще раз как следует проверить.
— Уж вы постарайтесь, — Горовой попробовал ответить без тени иронии.
— У меня к вам будет просьба личного характера.
А вот и расплата за любезность!
— Что за просьба? — насторожился Горовой.
— Знаете, сейчас я не в лучшей форме. Как-то так все сразу навалилось. У меня здесь есть подруга, славная девушка.
Горовой понимающе кивнул. Дело обстояло значительно хуже, чем он предполагал в самом начале. Агент явно находился на грани нервного срыва. Он полностью отработал выделенный ему природой ресурс и теперь нуждался только в отдыхе. Кроме того, он нарушил еще одну главную заповедь, никогда и ни с кем не распространяться о семейной жизни. Для любого разведчика это ахиллесова пята, брешь в обороне, через которую способен просочиться враг. Пегий не мог не знать этого, но тем не менее, совершенно не ощущая ситуации, продолжал убеждать дальше тем же тихим голосом:
— У нас с ней настоящие чувства. Думал, что это просто так, но, знаете ли, прикипел.
Остап Горовой сделал сочувствующее лицо.
— Бывает.
— Русские женщины умеют любить. Есть в них что-то особенное. Я только сейчас начал это осознавать. С этой девушкой я встречаюсь уже третий год. Сначала как-то пробовал скрывать от жены, а сейчас даже не очень-то и стараюсь. Но она очень мудрая женщина, делает вид, что ровным счетом ничего не происходит. И надо признать, у нее это получается.