Зависть
Шрифт:
— Не делай этого.
Генри встал с постели и подошёл к жене, все ещё укутанный в простыню.
Пенелопа повернулась к нему спиной и глотнула кофе.
— А что мне ещё остается делать?
Она знала, что его внимание всецело приковано к ней, и ей не было нужды поворачиваться к нему лицом, чтобы в этом убедиться.
— Мы снова пойдем на пляж сегодня, — наконец произнес Генри.
— И что с того?
— Этим мы докажем всем, что статья в газете — досужие домыслы, — неуверенно продолжил Генри. Он сделал ещё несколько шагов к жене, и она чувствовала его присутствие за спиной. — Возможно, это вдохновит их сочинить
— Она того заслужила, — горячо перебила его Пенелопа.
Последовала пауза, после чего Генри согласился:
— Да, заслужила.
— Ты отведешь меня на пляж?
— Как пожелаешь.
— А потом сядешь рядом со мной на ужине и будешь танцевать только со мной?
Генри стоял прямо позади неё, и неуверенно положил руку на плечо жены.
— Да.
Пенелопа все ещё не смотрела на него, и он не мог видеть победной улыбки, вновь озарившей её лицо.
— О, и Генри?…
— Да?
Она закрыла глаза и ещё несколько секунд наслаждалась ощущением его руки на своём плече. Она тяжело дышала, и от волнения всё её тело дрожало.
— Ты больше никогда не поставишь меня в глупое положение?
— Нет, — наконец ответил он. — Больше никогда.
Глава 21
Мужчина создается в суматохе жизни, а дама появляется из изящных задних комнат собственного воображения.
Мейв де Жун «Любовь и другие безумства великих семейств старого Нью-Йорка»
— Что мы делаем? — спросила Каролина, перестав хихикать.
Автомобиль Лиланда Бушара, за огромные деньги перевезенный им сюда из Нью-Йорка, преодолев ряд рытвин и ухабов, внезапно остановился Сегодня они ехали по проселочным дорогам, и хотя в детстве Каролина бывала на Кони-Айленде и каталась там на американских горках, ей никогда прежде не приходилось участвовать в подобной поездке. Она немного испугалась, но этот страх принес ей ощущение счастья и наполнил её изнутри необъяснимым весельем. Лиланд, который уже давно снял пиджак и закатал рукава белой рубашки до локтей, обнажив почти не по-джентльменски сильные руки, озорно улыбнулся ей. По обочинам дороги высились непроходимые заросли, густые и тенистые, и где-то в пучине зелени слышалось чириканье птиц.
— Вы голодны?
В его словах не было ничего смешного, но Каролина снова захихикала, прежде чем ответить:
— Ну, в общем-то, да.
Она и в самом деле не ела весь день, и уже несколько раз пугалась, что Лиланд услышит легкое урчание её желудка, хотя в основном её внимание было занято другим.
Он наклонился вперед и пристально посмотрел на неё.
— Вы уверены? Вы не устали? Вам со мной не скучно?
Каролина запрокинула голову назад и рассмеялась.
— Скучно? В вашем мире нет ни единого момента, способного навеять скуку.
Ей недоставало опыта флирта, но сейчас к нему прибегать и не понадобилось, поскольку сказанное было истинной правдой. Помимо головокружительной езды по ухабистым дорогам, они уже увидели аллигаторов и огромных морских черепах, а также множество других образчиков местной флоры и фауны. Каролина с легким сожалением подумала о небесно-голубом платье с украшенным рюшами подолом, которое
— Хорошо, — сказал Лиланд. — Я умираю от голода.
Он подошёл к машине с её стороны и открыл для Каролины дверь. Девушка позволила ему помочь ей выйти из машины и взять себя за руку, пока они пробирались вперед по двум доскам, лежащим на слегка илистой земле. Лиланд вёл её к маленькой хижине, выстроенной рядом со стволом огромного баньяна. Каролина сжала в одной руке свою соломенную шляпу, а в другой — ладонь Лиланда, пока они шли словно по балансиру.
Некоторое время назад Каролина сняла перчатки, и теперь наслаждалась тем, что впервые прикасается к обнаженной коже Лиланда. Её ни капельки не беспокоила болотистая почва под ногами или даже что случится с её юбкой, если она оступится.
Как только глаза Каролины привыкли к тусклому освещению, она заметила, что корни баньяна проросли в окна хижины, и чтобы сделать их частью обстановки, хозяева прикрыли их остатками паркетной доски. Маленький мальчик обмахивал помещение опахалом из пальмовых листьев, но само заведение отнюдь не было шикарным. Несколько посетителей, сидевших здесь в далеко не обеденное время, ели без пиджаков и даже не подняли глаз, чтобы посмотреть на приход благородных людей из Нью-Йорка.
Дородная женщина, которая, казалось, знала Лиланда, проводила их к одному из покрытых скатертями в красно-белую клетку столиков, и поинтересовалась, надолго ли он приехал.
— Не так чтобы очень, — радостным голосом возвестил Лиланд. — Это моя подруга Каролина, — добавил он.
— Приятно познакомиться.
Когда женщина улыбнулась, обнажилась широкая щель между двумя коричневыми передними зубами. Лицо её обветрилось и огрубело после многих лет, проведенных на солнце.
— Взаимно, — ответила Каролина.
Мистер Лонгхорн пару раз выказывал желание сводить её в менее приличные места, чтобы получить новые впечатления или послушать музыку, которую там играли, но Каролина всегда возражала. В Нью-Йорке она терпеть не могла упускать даже самую незначительную возможность покрасоваться в новых нарядах на зависть публике. Но с Лиландом ей было всё равно, что никто из важных особ сейчас на них не смотрит. По правде говоря, за этот день она научилась ценить пребывание наедине с ним.
— Два креветочных супа из окры, будьте добры, — произнес Лиланд.
— Острых?
— Да. — Он покосился на Каролину, и девушка поняла, что снова бездумно таращится на него во все глаза. Она задумалась, а не голод ли, вызывающий легкость в голове, заставляет её вести себя столь дерзко. — На что вы смотрите? Знаю, на мой нос — он обгорел. И вообще, слишком большой.
Она разглядела красноту только тогда, когда он сам указал на неё, и поняла, что у Лиланда, в отличие от неё, не было шляпы. Она не смогла сдержаться и протянула руку, чтобы коснуться его щеки. Новый цвет выглядел болезненным, но одновременно подчеркивал красивую голубизну его глаз.