Завод-4: назад в СССР
Шрифт:
Он не возражал, слушал внимательно. Это была правда, горькая, но всё-таки правда. Как бы себя Костя ни расхваливал, но против фактов не попрешь. И, возможно, впервые ему кто-то вот так прямо об этом говорит.
— Это не значит, что ты плохо справляешься со своей работой, Кость, — продолжил я. — Это значит, что цех при таком раскладе идёт на дно, и мы пришли в том числе к тебе, как к опытному мастеру, чтобы ты нам помог. Ты крепко подумай, потому что избежать этого не получится. Врагов тебе тут нет, наоборот, все желают,
Я сказал ему всё, что думаю. Конечно, Костя поменялся в лице, но больше не кричал. Это уже хорошо, потому что в одной на лодке дальше могут плыть только единомышленники.
В комнате мастеров тем временем повисла тишина. Наконец, Костя протянул руку, взял свое заявление, скомкал и выбросил его в мусорное ведро.
— Прав ты всё-таки, Егор, ты хоть и молодой, да голова на плечах есть, — почти шепотом заговорил он. — Я ведь не так понял, думал, меня притесняют, хотят на голову сесть, а я такие вещи как есть пресекаю в корню. Я на заводе уже столько лет работаю… и представляешь, каково мне все это?
— Дело и вправду не в этом, — подтвердил я.
— Слушай, к черту тогда это заявление, раз мужикам надо помочь, значит, помогу! Как-никак мы все вместе коммунизм строим, — уже воодушевлённо продолжал Костя. — Пойду тогда своих работяг собирать на собрание цеховое!
Он встал из-за стола и пошёл на выход. Всё-таки немного надо вот таким старым рабочим, как мастер первого участка. Скажи ему, что он для дела нужен, отметь его полезность для коллектива — и человек будет готов горы свернуть.
Что до цехового собрания, мне тоже следовало собрать свой участок прямо сейчас, чем я и занялся. Слух о том, что мы будем обсуждать, уже просочился в трудовой коллектив, и рабочие шли на собрание со озадаченными лицами. Все новое, даже если это идёт во благо, на первых порах встречают крайне настороженно. Такая уж природа большинства людей — по-настоящему перемен хотят единицы, а остальные предпочитают, чтобы все оставалось так, как было. Никто из рабочих ещё толком не понимал, что будет объявлено, но у всех было устойчивое ощущение, что ничего хорошего ждать не приходится.
Роман минуту в минуту в назначенное время вышел из кабинета, спустился вниз, держа в руках приказы, которые даже уже успел подписать. Всё-таки молодец новый начальник, слова у него не расходятся с делом.
— Коллеги, — начал он, встав напротив рабочих и выгнув грудь колесом. — Я думаю, ни для кого не секрет, что мы в этом году значительно отстаем от показателей общецехового плана.
Рабочие в ответ согласно закивали, зашептались. Ну а по их лицам было видно, что это не только не секрет, но и не что-то страшное. Уж тем более ради таких мелочей не стоит собирать собрание. Рома прекрасно понимал общий настрой и потому легко продолжил, когда восстановилась тишина.
— Я считаю, что мы должны внести свою лепту и показать свою личную и коллективную
Понятно, что ничего не понятно. Естественно, мужиков такая постановка вопроса привела к тому, что они все застыли с озадаченными лицами. Обычно такие формулировки означали, что нужно больше работать, так что послышалось хмурое бурчание — и скоро оно воплотилось в более чёткие фразы.
— Товарищ начальник, это все здорово и складно, но наше дело маленькое — вы там в кабинетах посовещайтесь, а нам уже скажите, что именно делать нужно! — послышались первые возражения трудящихся.
Никто не горел желанием разделять какую бы то ни было ответственность. Я же подход Романа оценил по достоинству. Начальник клонил к тому, чтобы ответственность за выполнение плана взял на себя каждый присутствующий.
— Значит, так, — продолжил Рома. — Для достижения плана и выполнения вмененных нам показателей я прошу всех нас ударно поработать.
— Да кто ж работать отказывается, товарищ начальник! Мы тут все люди работящие!
— Ага, точно подметил, Лёха, нас хлебом не корми, дай за станком постоять!
— То есть возражений ни у кого нет? — Рома обвёл рабочих весомым взглядом.
Возражений действительно не последовало. Вот и большинство рабочих также считало себя незаменимыми, а всё-таки каждый из них боялся перечить начальнику. Куда проще согласиться, а затем сделать так, как тебе нужно и выгодно. Не будет же начальник цеха у каждого над душой круглосуточно стоять, а там уж — с мастерами как-нибудь можно договориться.
Задачей Ромы прямо сейчас было дать понять своим рабочим, что так, как раньше, теперь не будет. Посмотрим, как у него это получится. Рома как раз перешёл к главной части своей речи.
— Мужики, мы с вашими мастерами и моими заместителями долго совещались и приняли единственно верное решение. Со следующего понедельника у нас произойдёт перераспределение участков. Для этого мной выпущен приказ, — объявил он.
— Чего?
— Вы чего надумали?
Судя по возмущению, сквозившему в возгласах рабочих, до них стало доходить, что происходит.
— Помолчите, а? — пресек галдеж Костя.
Его авторитет в коллективе был действительно достаточно высок, поэтому мужики пока что угомонились.
— Делается это в целях повышения производственной эффективности, — пояснил Рома. — В тех же целях следует по новой распределить позиции между новыми участками.
— Погодите, товарищ начальник, — не выдержал один рабочих. — То есть я всю жизнь с одними и теми же деталями пахал, руку набил, знаю, где и как можно сделать так, чтобы без брака, но в обход технологии, чтобы побыстрее… и мне сейчас надо от этих деталей отказываться, кому-то отдавать? Не могу понять, если так, в чем же тогда тут польза производству?