Завод
Шрифт:
— Стало быть, надежно, — проговорил Стародуб и встал, отодвинув подшивку. — Новое не всегда новое, Жора. Возьми в жизни. Ты вот человек молодой, энергичный. Кровь бурлит. А я по жизни потопал. Опыт есть. Был я женат, например. Потом развелся. Женился во второй раз. А зачем, спроси? Не знаю, хоть убей! Поначалу, как говорится, увлекся, слабинку дал. К заманчивому будущему потянуло. И что же? Поломал жизнь и ей и себе. Будущее это оказалось похожим на прошлое даже в мелочах. Я это к чему говорю? Торопимся мы что-то менять, ломать. А новое должно приходить естественным путем. В институтах им все кажется
— Нет, не прав ты, Кузьмич! Примеры из жизни, с женитьбой — это одно. А завод — дело другое. Тут наука, Кузьмич, это… — Старостин пощелкал пальцами, пытаясь подыскать нужные слова, но, так и не найдя их, вздохнул.
Начальник цеха, видимо, хотел возразить, но передумал. Стоит ли спорить с парторгом? Да и было бы о чем? А то так, беспредметный разговор. Мало ли какие комиссии приезжают на завод? Вот недавно пожарные приезжали. Это не шуточки! Акт хотели составить и штраф наложить. А все из-за того, что огнетушители завалили ящиками готовой продукции. Гмыря виноват. Его богатыри постарались, а отвечать пришлось начальнику цеха. С трудом уломали пожарных.
— И вот еще что, парторг. Нехорошо получается. Сколько можно бракованные датчики перебирать, — сказал Стародуб, задерживаясь в дверях. — Раз обманешь, второй, а в третий не поверят.
Начальник цеха вышел.
«Сходить пообедать, что ли? — подумал Старостин. — Конечно, надо с этими датчиками кончать».
Он приподнял за уголок прозрачную папку. Нет, не станет он показывать первому эти анкеты. Еще поставишь инструктора под удар, а он этого не простит… Вот Шапошник, тот бы наверняка снес анкеты хозяину. Ну, то Шапошник. Он умел. И Старостин вздохнул, вспомнив бывшего парторга — худого, нескладного человека с бледным энергичным лицом. К тому же Шапошник был инженер… Не то что он, Старостин, окончил профтехучилище, а секретарствует в организации, где одних инженеров пруд пруди. Трудно, что и говорить. Хоть и старается… Нет, что-то не то, не то. В главном. В самой сути… Взять этих ребят из Москвы. Кибернетиков.
Старостин вспомнил, как однажды они сидели вместе в столовой и один из ребят, широколобый Федя, спросил его, почему он пригнулся, когда вошел в зал, где шло совещание?
И Старостин тогда удивленно оглядывал парня. Что это он? Мало ли почему он пригнулся? Допустим, не хотел мешать тем, кто сидел в зале и смотрел на сцену. А Федя тогда ему сказал: «Гоните из себя это, Георгий Леонидович. И тем более плохо, что пригнулись-то вы непроизвольно. Не замечая».
Тогда разговор с парнем Старостин воспринял как чудачество. А теперь почему-то все чаще стал задумываться над смыслом. Нет, не мелочь это. В этом что-то было. Нельзя определенно сказать — что, а было, и все…
Вообще-то они подружились — Старостин и те ребята. Старостин им помогал — присылал людей для анкетирования, нажимал на руководителей отделов, которые не очень охотно предоставляли материал…
Взбудоражили его ребята, это точно.
«А вот уехали и не простились», — вспомнил Старостин и достал из кармана ключи от кабинета.
Стол, покрытый малиновой скатертью, упирался в другой, полированный, как бы образуя посадочный знак «Т».
Навстречу заводской троице, раскинув
А вы и есть главный инженер завода? — спросил секретарь.
«Догадался. Методом исключения», — подумал Греков, отвечая на рукопожатие.
— Да. Я и есть главный инженер завода Греков.
— Коростылев, — представился секретарь.
— Я так и решил, — Греков улыбнулся.
Смердов был серьезен. Его крупное лицо хмурилось. Старостин то и дело ворошил свою каштановую вьющуюся шевелюру. Его волосы, закрученные словно тонкие пружинки, казалось, издавали легкий металлический шорох.
Коростылев вернулся на свое место, привычным жестом указал на стулья и, не дожидаясь, пока приглашенные рассядутся, заговорил:
— Мне звонил ваш министр и указал на превышение нами своих полномочий. Думаю, он был не совсем точно информирован. Горком предлагает рассмотреть возможность слияния предприятий. Воз-мож-ность!
Смердов поглаживал ладонью малиновый бархат скатерти. Если сейчас заявить, что заведующий отделом говорил о слиянии как о вопросе решенном, то начнутся выяснения — кто что сказал. А восстанавливать против себя заведующего отделом промышленности неразумно.
Смердов опустил руку в карман пиджака, нащупал сигаретный коробок, но так и не решился вытащить. Он был особенно недоволен собой — вместо того чтобы сосредоточиться на предстоящем разговоре, раздумывает, закурить ли в кабинете секретаря горкома или воздержаться? Какая-то ерунда. Ведь и курить-то он вроде бы бросил и носил сигареты с собой так, для баловства.
— Кстати, у меня есть новые сигареты. Наша фабрика собирается выпускать. Прислали на дегустацию, — сказал Коростылев. Очевидно догадавшись о раздумьях директора, секретарь привстал и положил на стол золотистую пачку.
— «Караван», — вслух прочел Греков.
— Название мне не нравится, — произнес Коростылев.
— Да… Что-то в нем есть такое… — Старостин неопределенно повертел в воздухе пальцами. Он достал мятый блокнот, приготовившись к обстоятельному разговору.
— А мне название нравится. — Греков распечатал пачку. — Загадочное. Наводит на неторопливые размышления. Собаки лают, караван идет. Восточная мудрость.
Смердов поджал губы. Теперь его раздражал тон Грекова — вздумал перечить первому, когда предстоит серьезный разговор. Тут каждый нюансик надо взвешивать. Неизвестно, что может повлиять на настроение секретаря.
— И сигареты ничего, неплохие, — словно назло директору проговорил Греков, выпуская в потолок струйку дыма.
Смердов скосил глаза на Коростылева.
— И мне сигареты нравятся, — согласился секретарь. — Мягкие.
Смердов облегченно вздохнул.
— Не такие уж они и мягкие, положим. — Греков еще раз глубоко затянулся, будто проверяя свое впечатление. — Но неплохие.
«Вот зануда», — тоскливо подумал Смердов, достал из папки исполкомовское письмо и положил перед секретарем.