Заводная и другие (сборник)
Шрифт:
– Вы неправильно понимаете камму.
– Да плевать. Главное – подложите под меня кого-нибудь вроде Кип, бросьте мне очередную свою больную заблудшую душу, даже пружинщицу – все равно, сойдет любая плоть. Только не надоедайте. Мне теперь не до вашей протухшей страны.
Гиббонс швыряет бумаги в воду. Страницы разлетаются по всему бассейну, и Канья, ахнув, едва не прыгает следом, но заставляет себя сесть на место – нельзя вестись на уловки старика. Типичный калорийщик – постоянно манипулирует, испытывает. Она переводит взгляд с
– Ну? Что же вы не бросаетесь за ними? Моя юная нимфа с удовольствием вам поможет. Уж я насмотрюсь на двух резвящихся наяд.
– Сами доставайте.
– Обожаю беседовать с правильными людьми вроде вас, дамы с искренними убеждениями, – говорит он и добавляет, прищурившись: – С тем, кто может профессионально судить о моей работе.
– Вы были убийцей.
– Всего лишь продвинулся вперед. А как они распорядились плодами моих трудов – меня не касалось. Пружинный пистолет – у вас в руках, и не его конструктор виноват в вашей непредсказуемости и в том, что вы в любой момент можете пристрелить не того человека. Я дал орудие, которым можно творить жизнь, но если люди используют его в каких-то своих целях, то это их карма, а не моя.
– Вы так думаете, потому что «Агроген» вам хорошо платил.
– «Агроген» платил мне за то, что я делал его богатым. А думаю я самостоятельно. – Старик пристально смотрит на Канью. – Полагаю, совесть у вас не запятнана. Вы из тех порядочных министерских офицеров, которые безупречны, как белизна их кителей, и чисты, как после стерилизации. Вот скажите-ка – взятки берете?
Канья открывает рот, но слова застревают в горле: словно прямо у нее за спиной парит дух Джайди и тоже ждет ответа. Вздрогнув, она усилием воли приказывает себе не смотреть назад.
– Ну конечно, – улыбается Гиббонс. – Все вы одинаковые, насквозь продажные. – Старик замечает, как она тянет руку к пистолету. – Вот как? Угрожаете? И с меня хотите взятку? А может, мне вам еще и полизать? Или предложить мою не совсем девочку? – Он сверлит Канью взглядом. – Деньги у меня вы уже отняли, остаток моей жизни проходит в муках. Чего вам еще нужно? Почему и Кип не отберете?
Девушка с готовностью выглядывает из бассейна, перебирая ногами в воде. От ряби прозрачных волн на ее теле играют блики. Канья отводит глаза.
– Извини, Кип, – смеется доктор. – Нет у нас таких взяток, какие вот эта любит. – Барабаня пальцами по подлокотнику, он спрашивает: – Может, тогда мальчика хотите? У меня на кухне есть один симпатичный двенадцатилетний. С радостью исполнит любой каприз. Удовольствие белого кителя – превыше всего.
– Я вам кости переломаю.
– Тогда вперед. Только поскорее – мне нужен повод отказать вам в помощи.
– Почему вы так долго помогали «Агрогену»?
Старик смотрит на нее прищурившись.
– По той же причине, по которой вы, как собачки, бегаете за своими хозяевами. Они платили тем, что мне было нужнее всего.
Звук удара
– Все хорошо, у нас все в порядке.
Те замирают, не зная, выполнять свою прямую обязанность или приказ старшего по званию.
Доктор трогает пальцами разбитую губу, смотрит на кровь, потом на Канью.
– Болезненное место. Так вы продались целиком или частично? – Он улыбается, выставляя напоказ покрасневшие зубы. – Работаете на «Агроген»? Явились меня убить? Помочь им избавиться от занозы? – Старик буравит ее любопытствующим взглядом, словно хочет проникнуть в самую душу. – Рано или поздно они должны были догадаться, что я здесь, работаю на вас, иначе с чего бы королевству благоденствовать так долго. Нго и пасленовые не появились бы без моей помощи. На меня объявили охоту. Выходит, вы и есть мой охотник? Вы – моя судьба?
– Вряд ли. Мы с вами еще не закончили.
Старик облегченно выдыхает.
– Само собой. И никогда не закончите. Такова природа животных и эпидемий: их не опередить, это не какие-нибудь безмозглые механизмы, у них есть свои потребности, в том числе потребность эволюционировать. Они должны мутировать, приспосабливаться, поэтому со мной вы не закончите никогда. Вот умру – что будете делать? Мы выпустили на волю демонов, а ваша оборона крепка только моим умом. Природа стала совсем иной, теперь она принадлежит нам по-настоящему. Ну а если нас пожрут наши же создания, разве это будет не поэтично?
– Такая камма, – тихо отвечает Канья.
– Именно. – Гиббонс довольно откидывается на спинку кресла. – Кип, собери бумаги. Посмотрим, что за ребус мне принесли. – Он задумчиво постукивает пальцами по безжизненным ногам и, ухмыльнувшись своей гостье, говорит: – Поглядим, насколько близко королевство подошло к своей гибели.
Один за другим Кип выхватывает из воды листки; Гиббонс наблюдает за плавающей в бассейне девушкой и замечает с легкой улыбкой:
– Повезло же вам, что она мне так нравится. Иначе давно бы бросил вас умирать. – Потом он кивает охранникам. – У капитана с собой образцы, там, на велосипеде, – принесите. Я возьму их в лабораторию.
Наконец Кип выныривает и кладет доктору на колени горку размокших бумаг, потом по его сигналу везет коляску в здание. Гиббонс зовет Канью с собой:
– Идемте. Много времени это не займет.
Доктор сидит, склонившись над предметным стеклом.
– И с чего вы взяли, что это пассивная мутация?
– Отмечено только три случая.
Он поднимает голову от микроскопа.
– В жизни все идет по алгоритму. Сначала два, потом четыре, потом десять тысяч, а потом эпидемия. Может, заражен каждый, а мы просто не заметили? А если до последней стадии болезнь протекает без симптомов, как у бедняжки Кип?