Завтра не наступит никогда
Шрифт:
Так, с этой логикой все было понятно. Орлов вздохнул.
Если и грозила когда-то с пьяной дурной башки своей Маша Гаврилова соседке, то до дела у нее вряд ли бы дошло.
Пить бросила. Работу если не нашла, то ищет. Волосы вымыты. Синяки под глазами имеют остаточный характер, значит, за ум взялась основательно. Халатишко опять же хоть и старенький, но выстиранный и отглаженный. Решила вернуть сына, это понятно. А коли решила его вернуть, то на рожон не полезет. Наоборот, тише воды, ниже травы ходить станет.
Вот если бы пила по-прежнему, то тогда запросто могла подговорить какого-нибудь собутыльника,
– Геннадий Васильевич, вас можно?
Из-за угла коридора на него таращились прекраснейшие глаза его помощницы, не прикрытые очками. Точно шельмовала, троечница! Зачем очки тогда сняла? И волнуется прямо чего-то, волнуется. Наверное, чувствует, что след взяла.
Э-ээх, девонька, знала бы ты, сколько раз еще тебя такими волнительными моментами в процессе следствия накроет! Когда держишь уже в руках ниточку, только тяни и раскручивай, а тебе – бац и подножка. И вся твоя предыдущая работа, которой перелопачено незнамо сколько, рассыпается карточным домиком. И тычешься потом, как слепой котенок в миску с молоком, в каждую версию, а ничегошеньки не выходит и не срастается.
– Ну чего тебе, троечница, – с шумом выдохнул ей в ухо Орлов за углом в коридоре, когда их никто не видел и не слышал, отомстил, стало быть, помощнице за очки ее бутафорские. – Преступника установить удалось?
– Вроде того.
Она аж голову в плечи вжала от его шумного дыхания, и на два шага поспешила отступить, и тут же снова за очками в карман полезла. Тоже, нашла баррикаду!
– И кто же у нас убийца, Влада Владимировна? Уж не та ли Мария Гаврилова, с которой я только что беседовал? – ухмыльнулся Орлов плотоядно.
А приятель-то был прав, чертяка. Глазки за очечками наипрекраснейшие. И мордашка сразу как-то преобразилась, когда девочка забылась. Ну-ну…
– А откуда вы?.. – Она еще отступила на шаг.
– И даже знаю, почему ты так решила, Удалова.
Орлов смотрел на нее так, как, наверно, смотрел тот самый гадкий препод, который влепил ей «неуд» за несговорчивость.
Проняло, гляди-ка! Покраснела моментально!
– И почему же? – Носик тут же вздернула кверху, задышала бунтарски.
– А потому, Удалова, ты так решила, что погибшая помогла органам опеки отобрать ребенка у Гавриловой. Несколько раз сигнализировала в милицию о том, что Гаврилова была пьяна и с ребенком…
– Да не пила она в то время так, как запила потом! – непозволительно звонко перебила его младшая помощница. – Она могла выпить двести граммов вина и прийти с работы чуть навеселе. И это было крайне редко. А погибшая Шлюпикова ловила ее специально. Потому что в чем-то они не сошлись. И Шлюпикова будто бы ей пригрозила, что мальчика Маша Гаврилова никогда больше не увидит. И совсем недавно, когда Гаврилова уже не пила, они опять столкнулись в коридоре, и в присутствии свидетеля – воздыхателя этой Шлюпиковой, Гаврилова пригрозила Шлюпиковой смертью.
– Отлично! – снисходительно улыбаясь, Орлов захлопал в ладоши. – Вот и ищи этого свидетеля, Влада Владимировна.
– Как свидетеля? Как искать? А где я его найду?! – Она оторопело захлопала ресницами, успев снова избавиться от очков, чем его опять порадовала.
– А я где? – всплеснул
Будет, будет ей наука. Ишь, чего удумала, учить его! Свистушка желторотая! Очками решила от него прикрыться, скажите пожалуйста. Ресницы встопорщила, носиком двигает и прямо кричит, кричит, кричит если не на него, то думает, что по существу вопроса.
Вот и пускай теперь ищет хахаля этой рыжей. Их у нее наверняка человек десять имелось одновременно.
– Ладно, Удалова, ты тут опроси всех, – Орлов повел дланью по коридору. – Все запротоколируй, а то потом отказываться начнут. А я пока…
– А вы куда?!
Она перепугалась так, что голос дрогнул. А он еле сдержался, чтобы не захохотать. Что, не ожидала, что он ее едва ли не с первого дня в одиночное плавание отправит? То-то же, будет знать, как маскироваться.
– А я пока отправлюсь по месту постоянного жительства погибшей. Переговорю с ее отцом, ему, кажется, уже сообщили. И на место ее работы наведаюсь. Судя по машине и украшениям, дама зарабатывала прилично. Странно, что жить ей приходилось в этой коммуналке. И почему она это делала?..
… – А ты спроси ее!!! – кричал с диким ревом пожилой отец Шлюпиковой, утирая слезы рукавом рубахи. – И у меня жить можно было бы. И у самой хоромы огромные. Так нет же, затеяла ремонт, будь он проклят трижды!
– А почему Маргарита не снимала квартиру получше? У нее были проблемы с деньгами?
Орлов без конца совал мужику то валидол, то стакан с водой. Хорошо еще, что прямо перед его приходом «Скорая» к Шлюпикову приезжала, а то и до больницы дело бы дошло. Орлов, может, и говорить не стал бы с ним, учитывая его состояние. Мужчина сам напросился на разговор.
– Мне важно, чтобы быстрее эту гадину поймали!!! – орал он, судорожно тиская край диванного покрывала. – О моем самочувствии не беспокойтесь! Гадину, гадину эту поймайте!!! Я же знаю, что промедление в вашем деле невозможно, так что не уходите, прошу вас!
Орлов и остался. И уже десять минут не мог добиться от пожилого человека никакого толка. Плакал, всхлипывал, вытирал слезы и все вспоминал сложный дочкин характер.
– Деньги у нее были. Она заместителем директора по связям с общественностью в солидной фирме работала. Ее уважали! И так крутилась как-то, – удивленно говорил Шлюпиков. – У нее никогда не было проблем с деньгами! Ни с деньгами, ни с мужиками! Вроде не особо красивая Ритка моя. И здоровенная, как гренадер, а они на нее, как пчелы на мед. А чего другую квартиру не сняла? То только ей да богу известно. Все ржала тут, хочу, говорит, себя на вшивость проверить, выдержу или нет. Проверила! Как же я один-то?! С кем?! И для кого?!
И отец погибшей снова расплакался в голос.
Орлов пока соображал.
Итак, у погибшей водились деньги, и немалые. Она имела квартиру в центре города, где шел ремонт, который, по словам ее отца, Маргарита нарочно сама затягивала. К нему она переселяться не захотела. К друзьям не поехала, да он с ними и не знаком, не знает – есть ли вообще друзья у нее. Отдельную квартиру почему не сняла, отцу неизвестно. Предположил, что его дочка воспитывала в себе характер. Но каким-то уж больно странным, почти извращенным способом.