Завтра снова Сегодня
Шрифт:
– Не уследили! И человек пострадал! Хороший человек! – Тыкаю пальцем в сторону фингальной морды Попа. Теперь немножко гнева. Дозировано, без перебора. Подскакиваю к Еврейцу и хватаю его за ворот пижамы. Легкий поворот кисти – и ему уже перекрыт доступ воздуха в легкие, его же пижамой. Чуть регулирую. Не надо мне сейчас его душить. Мне надо, чтобы воздуха ему хватало оправдываться. Если начнет оправдываться – значит, задача выполнена. Поп будет видеть виновника своего фингала. И это уже не я, а Еврейц. Еврейц во всем виноват, не уследил. Я же, после первых оправдательных слов, Еврейца милостиво
– Я…я…нннее надо!
– Ты, ты! – Кричу и отшвыриваю его от себя. – Посмотри, что ты наделал!
Поп смотрит на меня и чуть не плачет, но на Еврейца смотрит с ненавистью. То, чего добивался. Молодец я.
– Посмотри, что ты наделал! Посмотри, что ты наделал! – Амба из-за меня пытается прорваться к Еврейцу. Амба – это перебор сейчас. Виновный должен быть недонаказан. Даже котлету у него сегодня не заберу, пусть хитрит. Ему это в минус не передо мной будет.
– Амба, сядь на место!
Еврейц напуган, дышит тяжело, но смотрит на меня с благодарностью. С ума сойти! Как легко ими управлять! Ничтожные серые люди… Незаметно отслеживаю реакцию других персонажей моего Мира. Коммуняка доволен. Улыбается, и видно, что произошедшее с Еврейцем доставило ему удовольствие. А что там Творческий Человек? Сидит на своей кровати и во взгляде то же любопытство. Ни страха, ни благодарности. Изучает меня? Ох, опасен! Ох, опасен… Неподконтрольные мысли очень опасны. С другими все просто. Поп ненавидит Еврейца. Еврейц боится. Коммуняка доволен. Амба… Амба, как Амба. Все под контролем. И только этот Творческий… Будь осторожен с ним, Тихоня. Ох, бди!
Звук от двери. Отвлекает от укрепления власти. Впрочем, все нужное, на сейчас, сделано. Оборачиваюсь. В двери, оказывается, есть оконце, и сейчас оно открыто. Как же я не обратил внимания? Через оконце вижу часть тела человека из другого Мира. Если судить по видимой части, одежда действительно лучше, чем у моих подданных и у меня. Из всех возможных вариантов поведения, выбираю присесть на свою кровать и наблюдать за происходящим.
– Завтрак, пожалте. – Голос человека из того Мира обычный, как и у нас. Раз они там такие же, значит, ими можно управлять по тем же законам. Простая дань меня не устраивает, необходимо подчинить их полностью.
Решение присесть оказалось правильным. Едва я присел, как Амба заметил открытое окошко и что есть сил рванул к нему.
– Завтрак, завтрак, завтрак. – Основные инстинкты у Амбы работают на славу. Пожрать, поспать, чтобы Повелитель (я то есть) был доволен, по морде кому-то периодически…
Воинство моего Мира выстроилось в очередь. Неторопливо мнутся на месте, пытаются заглянуть за спину Амбы и увидеть, какую дань принесли в этот раз. Только Творческий нетороплив. Смотрит, с насмешкой, на эту жадную очередь. Ловит мой взгляд, неспешно поднимается и встает в конец очереди. Видно, что человек себя уважает. Откровенно говоря, он мне даже нравится, хотя опасен для меня, для моего Мира. Видно, что подчиняется поневоле, но не подчинен. Ведет себя соответственно реалиям. Вопрос, не вздумает ли он эти реалии менять? Покуситься на самое святое,
Первым за Амбой получил еду Коммуняка. Принес тарелку мне, поставил аккуратно на кровать рядом. Вермишель, котлета, ломтик хлеба и ложка. Заискивающе улыбаясь, со своей тарелки сбросил в мою ложкой котлету. Молчу, словно не обращаю внимание. Пытается заглянуть в глаза – доволен ли я. Я непроницаем. Что мне – демонстрировать радость? Дебил ты, Коммуняка. Я – Вершитель этого Мира. Возможно, даже его Создатель (надо будет посмотреть, нет ли в тетрадке чего-нибудь об этом). Я – Закон и Справедливость этого Мира, в конце концов. И что, я должен радоваться, когда соблюдаются Законы, Правила и торжествует Справедливость? Я это воспринимаю, как должное. Легкого кивка вполне достаточно. Коммуняка лишился котлеты, но уходит от меня к своей кровати счастливым.
За Коммунякой – Поп. Несет осторожно свою тарелку и два стакана чая. Поставил две чашки на мою тумбочку, аккуратно выложил в мою тарелку котлету.
– Согласно очереди, – многозначительно говорит мне и оглядывается на Еврейца. Вижу, что Еврейц краем глаза заметил эту сцену, слышал фразу Попа и «многозначительность», с которой тот ее произнес. Киваю. Поп довольный уходит.
– Таблеточки ваши, – это уже Еврейц возле меня. Ссыпает горсть на тумбочку возле чая. – Прикажете выбросить, как всегда?
– Нет. Пусть лежат. – Голос у меня строгий, не разрешить ему хоть что-то – это основа основ управления. Пусть видит, что еще не прощен.
Подхалимская улыбочка у Еврейца на мгновенье исчезает. Верно поняв мой ответ, он оглядывается на Попа – и снова под его здоровенным горбатым носом появляется улыбочка.
– Конечно, не моя очередь, но в порядке огромного уважения… – Снова взгляд за спину, на Попа. С той же улыбочкой ложкой снимает котлету и кладет в мою тарелку. Движения медленные, торжественные. Умеет человек подать себя. Поневоле обращаешь внимание и запоминаешь, что он котлету свою отдал, да еще вне очереди. Загладить придуманную мной его вину и высказать уважение. Киваю ему:
– Ступай, кушай. Впредь чтоб! – Машу ему пальцем перед носом. Еврейц еще шире улыбается и задом-задом от меня.
– Как же, как же. Непременно, непременно. – За его спиной вижу довольного Попа. Поп видел, что у Еврейца нету теперь котлеты и что я ему грозил. Еврейц также доволен, что я НЕ ОТКАЗАЛ и изволил взять его котлету.
Учитесь. Сила грамотного управления во всей красе! Набил фингал одному, обвинил другого – от троих получил по котлете и заискивающей улыбке. Как легко управляемы люди! Манипулируй-не хочу.
Словно для того, чтобы я не расслаблялся, мимо со своей порцией прошел Творческий. Спокойно, с достоинством. Как я могу думать о полном захвате другого Мира, если у меня, в моем Мире, торчит это, это… (задумался, как его назвать). Ладно, с термином определюсь позже. Обязанности Владыки Мира с меня никто не снимал.
– Амба!
Амба мгновенно подбегает. Тарелка уже пуста. Тянет ее ко мне. Лицо счастливое. Кладу котлету медленно, с достоинством (как подсмотрел у Еврейца). Пусть своими мозгами куриными запоминает благодетеля.