Шрифт:
Проснулся. Чуть помедлил и открыл глаза. Первое, что увидел, – висящую над моей кроватью рожу. Не просто рожу, а омерзительную рожу, да еще с подбитым глазом. Кто такой? Почему глаз подбит? Чего ему надо? Руки сами собой сжались в кулаки.
– Читай, Тихоня. Не дерись только. – Этот с рожей и подбитым глазом сует мне в руки тетрадку.
Привстаю с кровати, осматриваюсь. Комната белая, снизу зеленые панели. Шесть кроватей – вместе с той, на которой сижу. Окно с решеткой, причем рама далеко в глубине, до стекла не дотянешься. Напротив окна – железная дверь. Ручки с этой стороны нет. Моя кровать возле окна.
Тот, с фингалом, уже отбежал от меня. Стоит у самой дальней кровати и смотрит испуганно. Чего боится? Кто его обидел? Кто ему под глаз саданул? Ближе ко мне, на кровати сидит маленькое существо с большим горбатым носом и черными, почти сросшимися у переносицы бровями. Заметив мой взгляд, нервно дергает кадыком и заискивающе улыбается:
– Утро доброе, Тихоня.
Похоже, что «Тихоня» – это я. Почему не помню? Где я? Кто эти люди? Чувствую, как растет раздражение. На приветствие не отвечаю: мало ли кто такие, сначала разберусь. Взгляд падает еще на одного обитателя этой странной комнаты. Соседняя со мной кровать. Крепкий верзила. Бездумно смотрит перед собой и качается взад-вперед. Такого амбала одолеть – три раза вспотеешь. Посмотрел на себя. Тоже ничего, но амбал покруче будет. Монотонное качание амбала раздражает. Не просто раздражает – бесит. Но умный человек сначала думает, и только потом бьет. Тем более такого крепкого противника. Поживем – увидим.
Рассматриваю еще одного щуплика. Лет за пятьдесят. Что-то шепчет про себя. Вдохновенно так. Еще и пальцем время от времени в потолок тычет. На меня не смотрит. Занят. Странный такой. Лицо, как и у всех предыдущих, совершенно не знакомо.
– Почему не здороваешься? – грубо кричу, выплескивая накопившееся раздражение.
Безучастно качавшийся маятником амбал, внезапно оборачивается на мой окрик, отслеживает взгляд. Пружиной слетает с кровати и засандаливает своим огромным кулачишем щуплика в рожу.
– Почему не здороваешься? Почему не здороваешься? Почему не здороваешься?
– Утро доброе, Тихоня. Утро доброе, Тихоня. Утро доброе, Тихоня. – Запищал со своей кровати несчастный, прикрывая руками голову и ногами – живот. Грамотный: похоже, ему не впервой быть битому.
Так. Значит, амбал мне не опасен. Ишь, как он сиганул, едва мое недовольство проявилось! Это мне нравится. Киваю амбалу. Тот довольный садится на кровать и снова раскачивается маятником.
Слышу еще чье-то торопливое:
– Утро доброе, Тихоня!
Снова меня называют «Тихоней». Но это имя ничего мне не говорит! Никаких ощущений! Не нравится мне это… Смотрю на избитого. Высокий, тощий. Угрозы такому, как я, не представляет. Лицо незнакомое. Смотрит испуганно и настороженно.
Итак, в комнате шестеро, включая меня… Ага! Мелькнувшая мысль заставляет снова осмотреть присутствующих. Так и есть. Почему-то все в одинаковых пижамах. Разных размеров и разной степени износа. Странное место. Как меня сюда угораздило?
– Тихоня, прочти тетрадку, пожалуйста. – Фингалистый настойчив.
Ах да, в руке у меня по-прежнему потрепанная общая тетрадь. Чья? Почему этот, с фингалом, так хочет, чтобы я ее прочел? Похоже, он целую ночь надо мной дежурил. Странный. Неторопливо, словно нехотя, раскрываю тетрадь. Может, хоть что-то прояснится. Играю на публику: движения медленные, небрежные. Хотя на самом деле очень любопытно, что там написано. Вопросов больше, чем ответов.
«Сегодня.
Я –
Просыпаюсь с чистым листом в голове. Не вздумай не спать, чтобы ничего не забыть. Уже пробовал не спать трое суток. Стоит на несколько минут закрыть глаза – и все, что произошло раньше, забыто напрочь. Не метод. Не мучай себя. Из другого Мира принесли эту тетрадь и ручку. Поэтому есть возможность записать самое важное, и таким образом «вспомнить» все, что можно. Без необходимости заново социально адаптироваться, заново подчинять себе жителей этого Мира и прочее, прочее. Должен отметить: сильно облегчает жизнь.
Итак, ввожу тебя (то есть себя) в курс дела.
Это твой, то есть мой Мир. Он полностью принадлежит тебе (нам).
Существуют еще Миры. Не такие большие и не такие интересные. Самый маленький ты можешь увидеть в окно. Ветки дерева, иногда на них сидят птицы. Иногда на этих ветках есть листья, иногда нету. Иногда эти ветки обливает дождем, иногда на них снег. Скучища еще та. Моему (твоему) Миру в подметки не годится. Мир за окном убог и скучен. Иногда прикольно смотреть на капли дождя или снежинки, но недолго.
Есть еще один Мир, более интересный, – за железной дверью. Не знаю, как я (ты) подчинил его себе, но его обитатели приносят в Твой Мир еду и лекарства. Правда, полностью подчинить их не удалось. В свой Мир они не пускают. Несколько раз пытался организовать прорыв, подчинить их сильнее, больше. Но, гады, дерутся крепко. С нашим войском с ними никак не справиться. Пробовал несколько раз, и каждый раз были биты. Крепкие ребята, да еще и вооружены газовыми баллончиками и электрошокерами. Чмошников из этого Мира подбивать на штурм все тяжелее и тяжелее. Думающему человеку есть о чем поразмыслить. Если уж удалось обложить данью Другой Мир, то не подчинить его полностью – грех. Пока ничего не придумал, но силой лучше не пробуй. Твоя сила в уме, его и используй. Смотри, наблюдай, думай. Рано или поздно сможем понять, как подчинить Тот Мир полностью. Жрачкой и лекарствами не откупятся. Обложим их данью по полной. Что с них взять, тоже заранее подумай. К примеру, у них одежка получше нашей. Но, возможно, это мелко, не наш масштаб.
Старший в Том Мире профессор Лучко. Приходит всегда с охраной. Ведет себя вежливо, как и подобает представителю подчиненного Мира. Но все равно ему не верь. Умный человек (а мы с тобой умные) понимает, что в подчиненном Мире спят и видят, как бы отравить тех, кто их (пусть и не полностью) поработил. Лекарства – в унитаз. Но они упрямые, приносят и приносят. Будь хитрее и умнее. Не дай себя погубить. До сих пор каждый из нас справлялся с этой задачей. Сегодня твоя очередь. Еще раз повторяю: будь умницей. Это твой Мир, и твой долг сберечь его для того, кто проснется завтра после тебя.