Завтрак с полонием
Шрифт:
Через десять минут от морских пейзажей зарябило в глазах, и Павел невольно убыстрил шаг. Однако тут же поймал на себе взгляд служителя — полного чернокожего мужчины средних лет, одетого в строгий темный костюм. Служитель смотрел настороженно, он встал со стула и уже взялся рукой за переговорное устройство. Павел улыбнулся ему как можно беззаботнее, замедлил движение и долго любовался очередным кораблекрушением.
Он прошел еще несколько полупустых залов и подумал ехидно, что англичане относятся трепетно к своему Тёрнеру только на словах. Впрочем, мысли эти были мимолетные и поверхностные, на самом деле мозг сверлила только одна мысль:
Он вошел в следующее помещение. Небольшой зал без окон был пуст. Со стен смотрели на Павла картины Тёрнера. В углу изящно изогнулась на стуле женская фигура, одетая в строгий темно-оливковый костюм. Павлу видны были смуглая щека и черные волосы, свободной волной спадающие на спину.
«Пакистанка», — подумал он.
Увидев посетителя, девушка шевельнулась, и по залу поплыл терпкий запах ее духов. Она встала и подошла к нему, двигаясь с кошачьей грацией. Была она невысока ростом и сложена пропорционально, как древняя статуэтка. Большие, чуть раскосые глаза смотрели внимательно, хотя и настороженно.
«Филиппинка», — подумал он и спросил с улыбкой, где он может увидеть картину Тёрнера «Пылающий закат»?
Из-за помятой одежды и разбитой головы улыбка, надо думать, получилась не слишком обаятельной, но девушка отнеслась к нему с доверием и показала на проход в следующий зал:
— Вы почти у цели, сэр!
Слава тебе, Господи, старик сидел на бархатном диванчике прямо напротив чертова «Пылающего заката». Павел сделал к нему несколько шагов и остановился, пораженный. Старик сидел, откинувшись назад и опираясь на стену. Но поза его была слишком расслабленной. Казалось, что для этого человека остались позади все неприятности и заботы. Живые так не сидят, понял Павел. Затаив дыхание, он подошел ближе. Пришлось сесть рядом, чтобы девчонка из соседнего зала не заметила неладное раньше времени.
Глаза старика были открыты и смотрели прямо перед собой, остановившись, рука была еще теплой.
«Чем они его? — думал Павел. — Незаметно укололи в толпе? Тогда он не дошел бы до музея. И кто его так? Чеченцы? Эти не смогли бы сделать все тихо. Подручные карлика? Эти бы, конечно, смогли, но здесь старик не подпустил бы никого подозрительного близко к себе. Черт, как неудачно все…»
Карманы дорогого пиджака из мягкой ворсистой ткани были вывернуты. Понятно — убили и обыскали. Павел понял, что нужно немедленно уходить. Тело качнулось, он устроил его поудобнее и, уже уходя, бросил на мертвеца последний взгляд.
Что-то едва заметно блеснуло под диванчиком. Павел наклонился и поднял обычный пластмассовый кружок с цифрами. Номерок. Ну да, старик же был в пальто. Он разделся внизу, оставил в гардеробе пальто, зонтик и шляпу.
— У вас все в порядке? — В дверях стояла филиппинка.
Проходя мимо нее, Павел раздвинул губы в улыбку. Она ответила одними глазами, потом неуверенно шагнула к старику.
— Сэр, вам плохо? — настойчиво спросила она.
За время, которое понадобилось девушке, чтобы разобраться в ситуации, Павел отмахал половину пути до выхода. Галерея кажется вовсе не такой большой, если не пялиться на одинаковые
Он не боялся преследования музейных властей. По инструкции девчонка вызовет сначала своего непосредственного начальника, тот вызовет своего, и так они будут долго подниматься по служебной лестнице, пока не дойдут до того человека, который возьмет на себя ответственность. На теле старика нет никаких видимых повреждений, сочтут, что пожилому человеку стало плохо от большого количества Тёрнера и он умер на месте от сердечного приступа. Им главное, чтобы посетители музея ничего не заметили и не разволновались.
Никто не окликнул его, ни один служитель не выглядел обеспокоенным, никто не пользовался переговорным устройством, Павел спокойно спустился вниз.
Ему повезло, как раз прибыла на автобусе большая группа немецких пенсионеров. Самое время для старичков — не сезон, везде скидки, вот и раскатывают по Европе. Немцы мигом заполнили весь холл, шумели, громко переговаривались, обмениваясь впечатлениями. В гардероб выстроилась очередь. Павел подал упавший зонтик дородной старухе в клетчатой шляпе, улыбнулся и заговорил по-немецки с ее мужем, спросил его, первый ли раз он в Лондоне и какое впечатление произвела на него английская столица. Так, мило болтая, они медленно двигались к девушке за стойкой гардероба. Она слегка ошалела от шума и обилия посетителей и только торопливо совала номерки в протянутые руки. В этом гардеробе одежда не висела на плечиках, а лежала, аккуратно сложенная, в отдельных секциях, так что девушка просто сунула ему сверток, не отметив тот факт, что дорогое кашемировое пальто не очень сочетается с помятой физиономией и разбитыми губами.
Он поскорее ввинтился в толпу шумных немцев и отошел в сторону. Как ни странно, пальто оказалось ему впору. Здесь не стоило долго оставаться, и Павел торопливо вышел из музея, спустился по широким ступеням и зашагал в сторону от толпы.
Только оказавшись на пустынной набережной, он проверил карманы пальто. В одном из них он обнаружил белый пластиковый прямоугольник — карточка с золотым обрезом, на которой было написано: «Ллойдз банк», Флит-стрит, 28. И дальше шло четырехзначное число — номер ячейки. Ай да старикан! Сумел-таки обойти этих сволочей хотя бы ценой собственной смерти!
Однако чтобы получить доступ к банковской ячейке, нужен еще ключ…
Ключа не было, и не у кого было спросить, где он спрятан.
Единственный человек, с которым можно было посоветоваться, обсудить ситуацию, в конце концов просто поговорить по душам, только что погиб.
Павел почувствовал бесконечное, ошеломляющее одиночество.
Однако он не мог позволить себе расслабляться, предаваться переживаниям — он был загнанным зверем и одновременно охотником, бегущим по тонкому льду, который должен бежать, чтобы не провалиться в ледяную воду…
В карманах пальто бренчала мелочь — в общей сложности набралось несколько фунтов. Павел осознал, что давно не ел и просто умирает с голоду, и решил выпить хотя бы чашку кофе, надеясь, что это поможет ему собраться с мыслями. До сих пор он действовал на предельном нервном напряжении, как заводная игрушка, но его завод, казалось, подходил к концу.
Он свернул с набережной и увидел небольшой торговый центр — магазин, кафе и почтовое отделение.
Перед входом в комплекс стоял контур металлоискателя, возле которого дежурил полусонный толстый охранник.