Зайти и выйти
Шрифт:
Временно впавший в немилость Ринат, добиваясь возвращения себе доброго имени, старался на славу, и к вечеру был готов «праздничный ужин», за которым Юра и Максим живо рассказывали своим сослуживцам о прошедшем награждении, о разговоре с журналистами и о том, что Миронов вообще никак не напомнил Трофимову о винтовках, ставших причиной недавнего конфликта с комбригом.
– Да он, командир, наверняка даже не помнит об этих винтовках, - сказал Романов. – Что они для него? Ну, максимум, незначительный сувенир. Это для нас они – всё, и поэтому мы так за них уцепились. А для него – было и прошло. Как там у классика? Заключённый думает о ключах от камеры больше, чем тюремный надзиратель?
– Пожалуй, ты
На душе у Трофимова полегчало, так как одной проблемой стало меньше. Он подумал, что пришёл момент сообщить своим подчинённым о решении Павлова.
– У меня для вас есть небольшое сообщение, - Трофимов провёл взглядом всех присутствующих. – Меня ненадолго отправляют в пэпэдэ, думаю, на пару недель, не больше. Мне поставлена задача для нашей группы получить дополнительное вооружение и оборудование, набрать людей и развернуть учебный пункт по подготовке снайперов и операторов ПТРК, а в перспективе – операторов дронов. Пока я буду в отъезде, исполняющим обязанности командира мобильного отряда я назначаю старшину Романова.
– Есть, командир! – Максим приподнялся и снова сел на своё место.
– Слушаться его как меня, - предупредил Трофимов, посмотрев на добровольцев. – Но это ещё не всё. Мне рекомендовано в отношении старшины Романова подать рапорт о назначении его на должность командира взвода в стрелковую роту снайперов.
– Ого, - не удержался Максим. – Круто.
– И ходатайствовать перед командованием округа о присвоении ему звания младший лейтенант.
Трофимов смотрел сейчас на Максима Романова, своего надёжного старшину, и получал удовольствие от осознания того хорошего потрясения, которое сейчас переживал «Шеф».
– Ничего себе, - наконец-то вырвалось у Максима. – Неожиданно…
– Ну, а ты что, всю жизнь хотел в сержантах проходить? – усмехнулся Трофимов. – Пора уже офицерские должности занимать…
– Ну, если бы не война, я бы на пенсию старшиной и ушёл, - выдохнул Романов.
– Ну, теперь до майора легко дослужишься, - ободрил Юра. – Война, похоже, ещё надолго…
– Вот уж воистину – пути господни неисповедимы, - заключил будущий офицер.
ГЛАВА 8
Аэропорт родного города встретил противной моросью. Такси довезло до дома. Некоторое время Юра переминался с ноги на ногу, боясь войти в подъезд. Он не стал сообщать о своём приезде семье и представлял, как сейчас войдёт в квартиру, где находились родные ему люди.
– Привет, - мимо, как ни в чём не бывало, прошёл сосед со своей микроскопической собачкой, требующей утреннего выгула.
Пёс традиционно потявкал и побежал заниматься своими надобностями. То, что сосед просто прошёл мимо, не поинтересовавшись причиной длительного отсутствия Трофимова, Юру слегка зацепило, но потом он понял, что слишком требователен к людям – да и вообще, часто ли мы замечаем отсутствие того, или иного соседа из своего двора? Думаем ли мы, по какой причине он отсутствовал, и что с ним могло произойти за это время?
– Привет, - поспешно вослед отозвался Юра и вошёл в подъезд.
На часах было шесть утра, у Тани вот-вот должен был зазвонить будильник, и Юра поспешил войти в квартиру. Стараясь ворочать замком как можно тише, он открыл дверь и вошёл в прихожую. Вдохнул запах родного жилища и расслабленно подумал – «вот я и дома».
Стараясь не шуметь, он разулся, и шагнул в детскую комнату – дети спали сладким сном, и он усмехнулся, представив, что будет через минуту. Затем он прошёл в спальню, где в этот момент заиграл на телефоне будильник. Таня привычно накрыла
Юра сел перед ней на пол и положил свою ладонь ей на плечо:
– Таня, только не кричи – дети спят!
Супруга подскочила, спросонья не понимая, что происходит, но Юра заключил её в объятия и стал целовать.
– Юрка… - вырвалось у неё. – Юрка мой… - Таня зарыдала, громко всхлипывая. – Ты вернулся… живой…
– Ну, а какой же я ещё должен быть? – спросил Юра, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и что сдержать слёзы он сейчас уже не сможет.
Ещё спустя минуту на нём уже висели радостно визжащие дети.
***
Конечно, Таня не пошла на работу, а вызвалась поработать у мужа водителем – возить его по тем местам, где он должен был в течение дня появиться. Двигаясь по улицам и глядя в беззаботные лица людей, Трофимов невольно осознавал, насколько счастливы все эти люди. Они могли спокойно ходить по улицам города, не озираясь в поисках летящего дрона, не смотря себе под ноги, опасаясь противопехотных мин, и не вслушиваясь в различные звуки, стараясь загодя распознать свист падающей мины – всё это здесь, в мирном городе, находящемся за тысячи километров от войны, было не нужно. Люди жили, радовались, любили, мечтали, строили планы на своё счастливое будущее, не зная, как от взрыва рвётся металл брони, как под термобаром плавится земля, как в глаза тебе смотрит истекающий кровью товарищ, жить которому осталось несколько минут. Всё это было для мирного города настоящей чужеродностью, отвергаемой не только сутью мирного существования, но и страхом принятия самой возможности таких событий.
Отстроенный и ухоженный город резко контрастировал с совсем ещё недавно наблюдаемыми картинками тотального разрушения. Возникло острое ощущение того, что война может вломиться в любой мирный уголок, разорвать его в клочья, разрушить до основания, сделать его мёртвым и безмолвным.
И вдруг в душу ворвалось ранее не изведанное чувство значимости своей работы. Конечно, он и раньше понимал значение словосочетания «защитник Родины», гордился своим воинским трудом, но сейчас оно осмыслилось как-то иначе. Именно он, майор Трофимов, стоял между войной и мирной жизнью, своим собственным здоровьем, а может и самим существованием, обеспечивая беззаботную радость бытия всем этим людям, которые проходили мимо. Наверняка никто из них даже отдалённо не представлял себе мировой масштаб событий, происходящих на Украине, в большинстве своём ограничиваясь скупыми и малопонятными объяснениями властей или обличительными лозунгами вскормленной врагами государства либеральной оппозиции. Одни не договаривали, другие подменяли понятия, в результате чего среднестатистический человек предпочитал «уйти в свой домик», отказываясь искать истинный смысл специальной военной операции, от исхода которой зависело будущее каждого жителя огромной страны. Пребывая в счастливом неведении, эти люди просто жили, ментально дистанцировавшись от кровавой бойни, не примеряя на свои плечи тот тяжелейший труд, который выполняли защитники Родины.
Воодушевлённый озарением, Юра взглянул на окружающий мир иначе – взглядом человека, который ДОЛЖЕН его сохранить.
«Теперь ты понял, для чего живёшь, Трофимов?» – мелькнуло в голове.
***
В размышлениях о влиянии на сознание пережитой контузии и всей совокупности страхов, Трофимов вошёл в штаб армии. Здесь его уже ждали, и он погрузился в организационную работу, ради которой и приехал с войны. Нужно было оформить большое количество заявок, подготовить несколько рапортов и предложений. Таню пришлось отправить домой, чтобы не ждала в машине, потому что растянуться всё это могло очень на долго.