Зажечь огонь
Шрифт:
Уже перед сном в палату к Маргарите зашел Игорь.
– Ну что, подняли тебе настроение? – кивнул он на колышущиеся тени за окном.
– Зрелище очень трогательное, хотя предназначалось и не мне. Кто-то явно ошибся окнами.
– Какими окнами? Максим лично привязывал – я сам видел.
– Макс?? – растерялась женщина. – Не может быть…!
– Он что, ничего не сказал тебе? – Игорь восхищенно пощелкал языком: – Скромняга!
Волна радости теплым облаком окутала Маргариту, а затем. резко повысив градус, обожгла стыдливым раскаянием: сколько глупого и незаслуженно обидного наговорили они с Олей Максиму сегодня! Теперь в покачивании шаров ей виделся
– Хочешь порадовать детишек? Ну что же, можно. Только, чур, не ночью: я не настолько молод, чтобы скакать в потемках по карнизам! – ухмыльнулся Игорь.
– Но и не настолько стар, чтоб прятаться за возраст, – задетая намеком, парировала Марго.
– Из уст красивой женщины звучит многообещающе! Пожалуй, с шарами придется расправиться до рассвета.
Сверкнув довольной улыбкой, Петров отправился выполнять задание, а Маргарита осталась в палате прижимать ладони к пылающим щекам.
На другой день, в обычное вечернее время, как ни в чем не бывало, в палате четыреста семь появился Максим.
– Как идет процесс выздоровления?
Свежий букет лег на колени Маргариты. Не подготовленная к встрече, она уткнулась носом в цветы и тут же пожалела, что вообще взяла их в руки, непроизвольно признав победу за мужчиной. Захлопнув в досаде книгу, которую до этого читала, женщина отодвинула ее вместе с букетом подальше в сторону.
– Так что говорит Петров?
– Что-то там очень медленно восстанавливается, и с выпиской придется подождать.
Маргарита уже овладела собой и смогла поднять на гостя глаза. Его вид оставлял желать лучшего: под глазами мешки, сероватый оттенок кожи, возле рта четко обозначились складки. – У тебя что-то случилось?
Догадавшись о причине вопроса, Максим небрежно усмехнулся: – Что, не слишком хорошо выгляжу?
– Не слишком.
– Не обращай внимания, – отмахнулся он, однако сел так, чтобы утомленное лицо спряталось в тени. – Я смотрю – нашелся хозяин шариков?
– Нашелся. – Склонив голову набок, Марго пристально изучала гостя. – Почему ты не признался в авторстве?
– А что бы это изменило?
Ответ загнал женщину в тупик: а действительно, скажи Максим вчера, что шары – его затея, что бы она сделала? Повтыкала бы в них иголки? Или наглухо зашторила окна? Но уж точно, не бросилась бы на шею с благодарностью. Осознав справедливость упрека, она отвела в сторону глаза: – Извини, мы с Олей наговорили много лишнего.
– Не стоит извинений. Мы такие, какие есть. Идеальных людей в природе не бывает.
Его равнодушный тон болезненно отразился на самолюбии Маргариты. Как все изменилось за эти три дня, как запуталось! «Какой же ты – настоящий, Максим Ковалев? Манящий пальцем в машину или развешивающий под окном шары? Несущий кофе в постель или грозящий неприятностями? Камень в мягкой оболочке, или пух в железном чехле? Попробуй, разбери теперь, где тут ложь, а где истина! И стоит ли мне ломать над всем этим голову?»
Молчание затягивалось и становилось для обоих невыносимым. Нужно было что-то срочно сказать, и Маргарита вспомнила: – Игорь развесил шары под окнами детского отделения…
– Надеюсь, дети будут гораздо искреннее в проявлении своих чувств. – Исказив губы в кривой усмешке, Макс спрыгнул с подоконника и почти выбежал из палаты.
Вместе со щелчком закрывшейся двери, силы разом покинули Маргариту. Напряжение последних двух недель, наконец,
А Максим искал успокоение совершенно иным способом. Который день подряд, он проводил вечера в безудержном порыве заглушить терзающую душу боль алкоголем, шумной компанией и новыми впечатлениями. Он был неистощим на шутки и развлечения, поглощал немереное количество горячительных напитков, а утром, выбираясь из чужой постели, опустошенный, еще отчаяннее стремился увидеть Маргариту, и еще больше изводился, не позволяя себе поехать в больницу, дабы она не увидела следы его ночных разгулов.
В свое время Максим счастливо избежал состояния безумной юношеской влюбленности. Его первое столкновение с этим чувством закончилось, не успев толком начаться. Он легко отделался тремя сутками добровольного заточения в собственной комнате, посвященными размышлениям о том, как несправедливо устроена жизнь. И потом только посмеивался над приятелями, терявшими голову от любви и совершавшими, по его мнению, одну глупость за другой. Кстати, неудачная попытка обратить на себя внимание симпатичной особы из параллельного класса имела и положительную сторону: перед тем, как удалить фотографию насмешницы из телефона, Максим поклялся, что обязательно добьется высокого положения, причем, без папиной помощи. Выбрав цель, младший Ковалев ни разу не свернул в сторону.
Но сегодня, когда он вполне уверенно ощущал себя и в среде коллег, и конкурентов по бизнесу, оказалось, что любовь может быть более трудным испытанием для взрослого мужчины, чем преодоление препятствий на пути к материальному успеху. Маргарита оказалась для него слишком желанна, и заоблачно недосягаема. Он готов был бороться за нее, но не думал, что для этого потребуется огромное количество сил и впервые в жизни растерялся.
«Что же за коварная штука такая – любовь? – терзался мыслями Макс. – Она подчиняет и волю, и разум, и ты себе больше не принадлежишь. Ты зависим от любимого человека, как наркоман от дозы: мимолетный ласковый взгляд предмета твоих грез расправляет крылья за спиной, а равнодушный – острой бритвой срезает их над пиком горной скалы. Ты со всего размаху падаешь вниз, на камни в полной уверенности, что твое разбитое сердце больше не способно ощущать ничего, кроме боли, но пойманная вскользь улыбка вновь отправляет тебя в небеса. Рядом быть мучительно, а вдали – невозможно. Хочется прижать, раздавить, слиться и стать единым целым, избавившись от сомнений: а что, а как, а если.… Чтобы знать наверняка: только вместе, только рядом, и никак иначе!!!»