Заживо в темноте
Шрифт:
Тейтум заглушил мотор и вышел из машины.
Фостер ждал их, спрятав глаза за большими солнечными очками. Он указал в сторону тропинки.
– Вот этот дом.
Тейтум повернулся. Хозяева явно следили за маленьким, но опрятным и уютным домом. Аккуратно подстриженную лужайку украшали вкрапления цветов, рассеивая в воздухе влажную туманную дымку, журчали оросители. В этом доме София Медина, мать Николь, сейчас изнемогала от тревоги за дочь.
– Фонарей нет. – Зои покачала головой.
– Дом примерно в пятнадцати ярдах от дороги, – продолжил ее мысль Тейтум. –
– Здесь легко спрятаться. – Бентли указала на кусты, затем – в ту сторону, откуда они приехали. – А машину можно оставить вон там, в нескольких ярдах дальше по дороге.
Зои будто совсем не замечала жары. Сознавала ли она, что солнце уже поднялось высоко над горизонтом и палит вовсю? Или мысленно перенеслась в ту ночь, четыре дня назад, когда исчезла Николь Медина? Она сделала несколько шагов по направлению к кустам, присела между зарослей. Тейтум внимательно за ней следил. В самом деле, если похититель прятался здесь, разглядеть его в темноте было практически невозможно.
Дверь в дом Николь Медина распахнулась, и навстречу им торопливо вышла, почти выбежала женщина средних лет.
– Детектив? – воскликнула она. – Есть новости о Николь?
– Мне очень жаль, миссис Медина, пока нет, – мягко ответил Фостер.
Плечи женщины поникли. Она повернулась к Тейтуму.
– Это агент Грей, – представил Фостер. – Из ФБР. Приехал к нам, чтобы помочь в расследовании дела вашей дочери.
Тейтум привык наблюдать на лицах людей, узнающих, что в их жизнь ворвались федералы, целый спектр эмоций. Однако на лице Софии Медина отразилось лишь слабое, почти незаметное облегчение.
– Спасибо, – сказала она. – Ее нет уже четыре дня.
– Понимаю, – ответил Тейтум. – Детектив…
– Поехала с подружками в гости. Потом они отвезли ее сюда, – торопливо, глотая слова, заговорила женщина. – Такие милые девочки, я их всех знаю. Джина, лучшая подруга Николь, можно сказать, выросла у нас дома. Они привезли ее сюда. Николь вышла вот здесь. Но в дом, похоже, так и не вошла. Утром зубная щетка осталась сухой, и не было грязной одежды в корзине для белья. А она каждый день меняет одежду. И чистит зубы перед тем, как лечь в постель. Я дам вам телефоны всех ее подруг. И учителей. Учителя ее любят, они вам расскажут…
Тейтум протянул к ней руки ладонями вперед, как бы ободряя и успокаивая, и женщина смолкла – лишь смотрела на него умоляюще.
Зашуршали кусты; оттуда вышла Зои, и София перевела взгляд на нее.
– Это моя напарница, Зои Бентли.
Ее должность Тейтум опустил намеренно: не хотелось объяснять Софии, почему дело Николь расследует психолог-криминалист.
– Не возражаете, если мы зайдем? – спросил Фостер.
София кивнула и провела гостей сквозь прохладную водяную завесу в дом. Там было темно: свет везде выключен, шторы по большей части задернуты. Открыто лишь одно окно, выходящее на улицу. Перед единственным открытым окном, выходящим на улицу, стояли одинокий стул, на полу рядом пепельница и несколько пустых чашек из-под кофе. Сторожевой пост. Должно быть, мать сидит здесь целыми днями и ждет полицию. А может, надеется
– Вы не покажете нам комнату дочери? – вполголоса попросила Зои. В этом доме, словно на кладбище, не хотелось говорить громко.
– Идемте наверх.
Женщина отвела их в небольшую комнатку со стенами, выкрашенными в нежно-желтый цвет. Кровать, застеленная бельем в веселый цветочек, у окошка деревянный стол, на нем несколько тетрадей, небольшая настольная лампа и ароматическая свеча.
– Вы прибирались в комнате после исчезновения дочери? – спросила Зои.
– Нет, – ответила София. – Николь у меня аккуратная. Любит порядок.
Тейтум подошел к дальней стене, где висела полка, сплошь заставленная фигурками черепашек. Всевозможных форм и размеров, из дерева, стекла, пластмассы, папье-маше. Взял в руки одну – глиняную, ручной лепки.
– Ее коллекция, – объяснила София. – С двенадцати лет собирает черепах.
– У Николь есть парень? – спросила Зои.
– Нет. Она рассталась с ним полгода назад, – ответила София.
– Кто это был?
– Мальчик из школы.
– Мы с ним поговорили, – вставил Фостер. – Они давно не виделись.
Зои покосилась на Фостера, с сомнением подняла бровь.
– А других не было? Она ни с кем не встречалась? Даже один-два раза?
– Нет, она бы мне рассказала, – твердо ответила мать.
– А какие-то новые люди в ее жизни появлялись в последнее время?
– У нее всегда было много друзей. Хотя новых, кажется, никого. Целыми днями она только и делает, что сидит в телефоне, переписывается с подружками. Телефон пищит и пищит, с утра до ночи, уж сколько я ей говорю…
Голос Софии дрогнул и сломался – быть может, лишь в этот миг она осознала, что уже четыре дня не слышит назойливого, раздражающего писка телефона.
– Ее любят? – спросила Зои.
– Да, все. Она такая милая, светлая! У нее талант заводить друзей.
Пока Зои расспрашивала о привычках Николь – как проводила день, с кем общалась, часто ли поздно возвращалась домой, – Тейтум бродил по комнате, разглядывая обстановку и краем уха прислушиваясь к ответам. Везде ощущалось присутствие пропавшей девушки: фотографии Николь на шкафу, щетка с несколькими разноцветными резинками на ручке, пара розовых пушистых шлепанцев в углу. Через некоторое время Зои перестала задавать вопросы и просто слушала – а София говорила, говорила о своей дочери. Как Николь любила плавать. Как в шесть лет боялась, что из-под кровати вылезет чудовище. Как три месяца копила деньги и купила маме подарок на день рождения.
Наконец София умолкла – застыла, охваченная страхом и тревогой, и тихо заплакала.
Фостер поблагодарил ее, и все трое вышли наружу, закрыв за собой дверь.
– Где вы нашли следы? – спросила Зои.
Фостер шагнул к краю тропинки.
– Вот здесь. – Он присел. – Сейчас уже трудно разглядеть… Мы их сфотографировали.
У Тейтума зазвонил телефон. Взглянул на экран – Сара Ли. Отойдя на несколько шагов, чтобы не мешать Фостеру и Зои, он ответил на звонок.
– Нашла что-нибудь?