Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу
Шрифт:
Путешественники прежних времен в полной мере оценили красоту и обаяние Мавзолея Цецилии Метеллы и его живописных окрестностей. Байрон посвящает ей несколько прочувствованных строф в «Паломничестве Чайльд-Гарольда», а художник Иоганн Тишбайн на своей самой знаменитой картине изображает молодого Гете среди итальянской зелени и руин — и на заднем плане в дымке виднеется башня Цецилии Метеллы. Возле пятого верстового камня дорога немного отклоняется влево. В этом месте на небольшом расстоянии друг от друга стоят четыре больших насыпных кургана (все — справа от дороги, если смотреть со стороны Рима). По легенде, возле пятой мили Аппиевой дороги в древности проходил Клуилиев ров — оборонительное сооружение, выкопанное Клуилием, царем Альба-Лонги; и именно здесь состоялась знаменитая битва Горациев и Куриациев.
Предание относит это событие в глубокую древность — к началу VII века до нашей эры. Альба-Лонга была (здесь и далее добавляйте к каждому
Пока армии (альбанская — под предводительством царя Клуилия, римская — под предводительством царя Тулла Гостилия) готовились к сражению, альбанцы послали к противникам эмиссара. «Послушайте, — сказал посланец, — если мы сейчас вступим в кровопролитный бой, то каков бы ни был его исход, силы обоих государств
Вот почернелый мрачный бастион. Часть крепости, обрушиться готовой, Врагам отпор давал он испокон, Фронтон его, изогнутый подковой, Плюща гирляндой двадцативековой, Как Вечности венком, полузакрыт. Чем был, что прятал он в тот век суровый? Не клад ли в подземелье был зарыт? Нет, тело женщины, — так быль нам говорит. Зачем твой склеп — дворцовый бастион? И кто ты? Как жила? Кого любила? Царь или больше — римлянин был он? Красавиц дочек ты ему дарила, Иль вождь, герой, чья необорна сила, Тобой рожден был? Как ты умерла? Боготворимой? Да! Твоя могила Покоить низших саном не могла, И в ней ты, мертвая, бессмертье обрела. [55]55
Пер. В.В. Левика.
будут подорваны. А ведь мы в кольце врагов: коварные этруски только и мечтают, как бы прибрать к рукам наши земли. Может быть, попробовать решить дело как-то иначе, по обычаям предков?» Римляне задумались: альбанцы, в конце концов, были им близкими родственниками (в том числе в самом прямом смысле слова), говорили на том же языке, почитали тех же богов; этруски, с другой стороны, были силой опасной и чуждой. Было решено, что исход конфликта решит единоборство храбрейших воинов с каждой стороны, и город, чьи мужи будут побеждены, мирно покорится городу победителей. Оба войска выставили по трое братьев: Альба — Куриациев, Рим — Горациев (хотя некоторые древние историки считали, что наоборот). Битва началась у Клуилиева рва; довольно скоро два Горация пали, все три Куриация получили ранения разной тяжести, а единственный выживший Гораций остался невредим. Тогда он пошел на тактическую уловку: стал убегать, но не в полную силу, рассчитывая на то, что Куриации нагонят не одновременно, а сообразно с тяжестью ран каждого из них, и он расправится с ними поодиночке. Так и вышло. Римляне, уже потерявшие было надежду, с восторгом приветствовали национального героя; не радовалась лишь сестра Горациев, оплакивая одного из павших альбанцев: он был ее женихом. Возмущенный этим непатриотичным поведением, Гораций-победитель заколол и сестру.
Курганы на этом месте по традиции называются могилами Горациев и Куриациев. Тит Ливий сообщает, что римлян похоронили вместе, ближе к Альба-Лонге, а альбанцев — наоборот, ближе к Риму, каждого на том месте, где он принял смерть. Кроме того, он пишет, что и в его время (при Августе) на гробницы пяти братьев можно было посмотреть на том же месте. Те курганы, которым приписаны громкие имена древних римских героев, сооружены с использованием материалов, которых не могло быть в распоряжении римлян VII века до н. э. Но не исключено, что мы имеем дело с намеренной «антикварной» реставрацией эпохи Августа и именно это имел в виду Ливий.
Сразу же после кургана Горациев, с противоположной стороны дороги, видны развалины еще одного гигантского поместья. Это — вилла Квинтилиев.
Братья Квинтилии (одного звали
Вилла Квинтилиев. Рисунок XIX века.
О том, чем это закончилось для Квинтилиев, рассказывает историк Дион Кассий. Коммод захотел прибрать к рукам огромное состояние братьев и приказал их казнить, а имущество конфисковать. Братья, не разлучавшиеся всю жизнь, были вместе казнены. Но тиранам этого мало, они склонны уничтожать своих подданных целыми семьями. У Секста Максима был сын, тоже Секст. Весть о том, что он объявлен вне закона, застала Секста-младшего в Сирии. Он напился заячьей крови и нарочно упал с коня. Его вырвало. Окружающие решили, что это его собственная кровь и он умирает; юношу отнесли в дом, откуда он с помощью верных рабов сбежал, а на погребальном костре сожгли барана. Но хитрость Квинтилия-младшего стала известна, и на него началась настоящая охота. Коммоду каждый день приносили очередную отрубленную голову, сообщая, что это голова Квинтилия; заодно репрессиям подверглись все друзья семьи, которых подозревали в том, что они могут укрывать беглеца или как-то ему помогать. Поймали его в конце концов или нет — неизвестно; известно, что после бесславной гибели Коммода в Риме появился самозванец, выдававший себя за Секста Квинтилия и намеревавшийся вернуть себе сокровища клана. Впрочем, когда его стали расспрашивать о греческой политике, в которой Квинтилий был весьма сведущ, самозванец даже не понял, о чем его спрашивают, и этим выдал себя.
Братья Квинтилии могли предчувствовать свою гибель; во всяком случае, она им была напророчена. В провинции Киликии был оракул, выдававший предсказания необычным способом: он видел вещие сны и потом их зарисовывал. Квинтилиям была выдана табличка с изображением мальчика, который душит змей. Это была отсылка к известному мифу о Геракле, который младенцем задушил змей, посланных ему на гибель богиней Герой. Учитывая, что Коммод считал себя воплощением Геракла (в Капитолийских музеях есть известный бюст, где он изображен с атрибутами героя — палицей и львиной шкурой) и что братьев удавили, смысл пророчества становится прозрачен.
Поместье братьев, перешедшее в собственность императорского дома, спустя пару веков пришло в упадок. При Квинтилиях оно поражало воображение роскошью и удобством. На Аппиевой дороге стоял большой фонтан (следы его видны и поныне). Усталый путник мог напиться воды и воздать хвалу хозяевам. К баням на территории усадьбы подходила отдельная ветка акведука. Там даже был собственный ипподром.
В 1485 году в поместье случайно нашли саркофаг. Когда его открыли, ко всеобщему изумлению оказалось, что внутри — прекрасно сохранившееся тело молодой женщины, одетой в роскошную одежду, с волосами, собранными в пучок («как носят венгры», сказано в письме современника), и богатыми золотыми украшениями. Украшения были немедленно украдены, а саркофаг и мумию потом выставляли на Капитолии, в Палаццо деи Консерватори. Считалось, что это Туллиола, дочь Цицерона, которая умерла молодой и чью безвременную смерть отец горько оплакивал. Конечно, эта атрибуция совершенно произвольна. Зато принадлежность поместья Квинтилиям удалось определить с большой точностью — на основании свинцовой водопроводной трубы, помеченной их именем.
На протяжении последующих веков вилла Квинтилиев несколько раз переходила из рук в руки, а предприимчивые дельцы вели там беспорядочные раскопки, продавая найденные произведения искусства тому, кто готов больше заплатить. Скульптура и другие артефакты из виллы Квинтилиев сейчас хранятся в Ватиканских музеях, в Лувре, в мюнхенской Глиптотеке.
Поместье было так велико, что жители окрестных деревень называли его «Старый Рим» — Roma vecchia: казалось, что такую площадь может занимать только целый город. В xx веке оно долго простояло заброшенным, постепенно разрушаясь; только в 1985 году итальянское правительство выкупило его и превратило в музейный комплекс. Сейчас на территории поместья Квинтилиев ведутся раскопки, и далеко не все руины можно осмотреть; но это очень большой и довольно безлюдный кусок земли, где можно посидеть под древней кирпичной стеной, наблюдая за взлетом и посадкой самолетов в соседнем аэропорту Чампино.