Здесь и теперь
Шрифт:
Мы молча ели остывшего сома, потом выпили остывшего чая и, вымыв руки, вышли во двор, где все так же безмятежно сновали дети.
У ворот возле газика стоял Чары, рядом виднелась белая «Волга» — машина Атаева.
— Когда пленум?
— Пока не объявлено, — ответил Атаев и тихо добавил: — Теперь поедем в разных машинах. Ознакомься со стройкой, поговори объективно с рабочими, инженерами, номер в нашей гостинице тебя ждёт. Надо будет увидеться — официально придёшь к секретарше.
—
— Счастливо.
…За два дня я исходил, изъездил всю территорию строительства. Я слушал бесконечные объяснения главного инженера, секретаря парткома, вежливо записывал в блокнот цифры, даты, фамилии и понимал, что все это никому не нужная мякина, которой и без меня полны газеты. Единственное, что удалось уловить, — настороженность, возникавшую каждый раз, когда разговор касался директора комбината, при одном упоминании его имени. Кроме местных рабочих, кажется, все ожидали близкого падения Атаева.
«Почему все-таки из четырёх готовых цехов только два работают?» — спрашивал я. И мне уклончиво отвечали: «Атаев пока не позволяет запускать, говорит, не готовы очистные сооружения». — «Может, действительно не готовы?» — «Да вон они, и отстойники вырыты, просто, говорит, не соответствуют каким-то стандартам».
Кого ни спроси, получалось, что цеха стоят из-за блажи директора.
Только бригадир сварщиков Хаджа Тухтаев в ответ на расспросы сказал: «Я на работу гоняю на мотоцикле, живу 25 километров отсюда, в соседнем кишлаке. Поезжайте туда, поговорите с населением».
Я поехал. Выяснилось, прошлой весной после пуска двух первых цехов скрутились и засохли листья тутовника, которым окрестные жители исстари выкармливали гусениц шелкопряда, начали чахнуть фруктовые сады, поля хлопка. Здесь открыто проклинали Атаева.
На следующее утро я разыскал районную санэпидемстанцию. Ее начальница долго изучала моё командировочное удостоверение и паспорт и затем нехотя, как секрет государственной важности, сообщила всё то, что я и так только что выяснил в кишлаке. «Что же будет, если при этих условиях задымят сразу десять цехов?» — подумал я и спросил:
— А как насчёт болезней — есть какая-нибудь статистика?
Начальница нехотя выискала в одной из папок справку — резко увеличилось количество аллергических заболеваний у детей, в молоке коров появился свинец.
И опять вспомнился Игнатьич…
Я попытался выяснить, как же собираются реагировать медики на эти факты.
— Атаев виноват, будем штрафовать Атаева, — бубнила начальница.
В эту минуту какая-то женщина в белом халате приоткрыла дверь:
— Тут московского корреспондента ищут.
Я вышел на крылечко. У запылённой чёрной «Волги» с номером «00–10» рядом с шофёром стоял спортивного
— За вами не угонишься! — сказал он, подавая руку. — Невзоров Эдуард Георгиевич.
Я тоже представился.
— Совершаю инспекционную поездку по своим стройкам, услышал, здесь корреспондент из Москвы, и огорчился: что ж вы, дорогой мой, прилетели, были в городе и не заглянули ко мне? Так не положено.
— Почему не положено? Я всегда сначала знакомлюсь с фактами и лишь потом — к начальству.
— Напрасно, напрасно… Ведь вы тот самый Крамер, который два года назад выступил в защиту Нурлиева?
— Тот самый.
— Дельная была статья. Молодец! Я тогда ещё не возглавлял трест, но был в курсе. Знаете что? Коллеги ждут меня на комбинате, оттуда мы отправимся обратно, заедем по пути на строительство химзавода, потом на ГЭС, к Нурлиеву, а часов в одиннадцать ночи должны вернуться домой. Вам предоставляется редкая возможность спокойно обсудить со мной в машине все проблемы. Если они у вас возникли.
— Возникли.
— Тогда прошу! — Невзоров гостеприимно распахнул заднюю дверцу «Волги».
— Минуточку, у меня есть газик.
— Ничего. Поедет за нами, — сказал Невзоров, усаживаясь первым на заднее сиденье. Я сел рядом.
Приехав на комбинат, мы застали в кабинете Атаева министра строительства республики, главного инженера треста и ещё человек семь специалистов.
Атаев увидел Невзорова, меня, входящего вслед за ним, невесело улыбнулся:
— Вот и корреспондент в вашей свите.
— А как же! — ответил Невзоров и обратился к присутствующим: — Товарищи! Я считаю, пора ехать, иначе никуда не успеем.
Несмотря на присутствие министра, главным был здесь Невзоров. Это чувствовалось по тому, как все послушно повернули к дверям и как уступали ему дорогу.
Я с демонстративной почтительностью пропустил высоких гостей и, когда все вышли, шагнул к Атаеву.
— Рустам, он сам нашёл меня. Надо ехать. Ты прав. Целиком.
— Беги за ним, — тихо прогудел Атаев.
— Не печалься. Постараюсь помочь.
— Беги, — перебил Атаев и добавил уже в спину: — Будь осторожен.
Между третьим и нашим, четвёртым, этажом, на тёмной лестничной площадке, у стены батарея отопления. Уже несколько дней, спускаясь по утрам в школу, вижу на полу какой-то живой куль, жмущийся к теплу.
Днем куля нет, вечером — снова есть. Страшно проходить мимо. Особенно когда разглядел, что это — живой человек, старенькая женщина с короткими култышками вместо рук. Из-под тряпки торчит рваный ворот ватника, подогнутые ноги в худых валенках.