Здесь мертвецы под сводом спят
Шрифт:
Например, на покрытом плесенью молитвенном стуле, на который когда-то водружалась преисполненная благочестия и напудренная Джорджина де Люс, дабы слушать робкие признания своих напуганных детей, лежали обломки импровизированного планера, на котором ее злосчастный внук Леопольд бросился с парапета в восточном крыле – и через несколько секунд разбился о твердую, как сталь, заледеневшую поверхность Висто, тем самым положив конец этой ветви семьи. Если внимательно присмотреться, на ветхих обтянутых льном крыльях планера можно заметить пятна окислившейся крови Леопольда.
В углу составлены один
Столы, стулья и каминные полки заставлены позолоченными часами, покрытыми глазурью греческими вазами поразительного оранжевого и черного цветов и ненужными черными подставками под зонтики, и чучело газельей головы смотрит печальными глазами.
Именно на это сумрачное кладбище ненужной ерунды я инстинктивно убежала после шокирующего отцовского объявления на прошлой неделе.
Я унеслась на чердак и там, чтобы избавиться от мыслей, забилась в угол, твердя дурацкие детские стихи, которые мы время от времени вспоминаем в периоды сильного стресса, когда не знаем, что еще делать:
А – это аспид, что спит под скалой,Б – браконьер бородатый и злой,В – это вор…Черт возьми, я не собираюсь плакать! Совершенно точно нет!
Вместо аспидов и воров отвлекусь-ка я, повторяя яды:
А – аммиак: подышал – задохнулся,Б – барбитал: проглотил – не проснулся… [2]2
Перевод с английского Михаила Савченко.
Я было собралась переходить к В – винилхлориду, когда краем глаза заметила какое-то движение: будто что-то пробежало и тут же исчезло за украшенным гербом сервантом.
Мышь? Крыса?
Не стоило удивляться. Чердаки Букшоу, как я уже говорила, – это заброшенная свалка, где крыса будет чувствовать себя точно так же дома, как и я.
Медленно поднявшись на ноги, осторожно заглянула за сервант, но что бы это ни было, оно исчезло.
Я открыла одну из дверей этого чудовища и увидела их: два аккуратных черных чемоданчика, задвинутых в дальний угол шкафа, как будто кто-то не хотел, чтобы их нашли.
Я извлекла чемоданчики из мрака на скудный свет чердака.
Шагреневая кожа, сверкающие никелированные замки, у каждого чемоданчика свой ключ, который, к счастью, был привязан к ручкам обрывком обычной суровой нитки.
Я открыла первый чемоданчик и откинула крышку.
Металлическая поверхность и щупальца механического осьминога, сложенные в подходящие по размеру плюшевые отделения, сразу же дали мне понять, что передо мной кинопроектор.
Мистер Митчелл, владелец фотостудии в Букшоу, обладал похожим устройством,
Его аппарат по размерам, конечно же, превосходил этот и был оборудован репродуктором.
Однажды во время особенно ужасного повторного просмотра фильма «Осы и их гнезда» я коротала время, сочиняя загадки, и одна из них показалась мне весьма остроумной:
«Почему палата общин похожа на кинопроектор? Потому что у них обоих есть спикер [3] !»
Я никак не могла дождаться завтрака, чтобы поделиться ею со всеми.
Но тогда были другие, более счастливые времена.
3
Непереводимая игра слов: по-английски speaker означает и спикера – председателя палаты парламента, и громкоговоритель. – Здесь и далее примеч. пер.
Я повозилась с замком и открыла второй чемоданчик.
Здесь хранился аналогичный аппарат меньших размеров, с рукояткой на боку и несколькими линзами, установленными во вращающемся выступе спереди.
Камера.
Я подняла эту штуку поближе к лицу и уставилась в видоискатель, медленно двигая камерой справа налево, как будто снимала кино.
– Букшоу, – вещала я, изображая из себя журналиста, – родовое поместье семьи де Люсов с незапамятных времен… дом разделенный… расколотый дом.
Внезапно я опустила камеру – и довольно быстро. Мне не понравилась моя выходка.
И тогда я впервые обратила внимание на измерительную шкалу на теле устройства. Игла индикатора показывала в диапазоне от нуля до пятидесяти футов, и она стояла почти, но не совсем, в конце шкалы.
В камере до сих пор сохранилась пленка – спустя все эти годы.
И если я хоть каплю в этом разбираюсь, примерно сорок пять футов пленки отснято.
Отснято, но не проявлено!
Мое сердце внезапно прыгнуло прямо в горло, пытаясь убежать.
Я чуть не подавилась.
Если моя догадка верна, эта пленка, эта камера вполне могут хранить скрытые изображения моей покойной матери, Харриет.
Через час, совершив необходимые приготовления, я находилась в химической лаборатории в покинутом восточном крыле Букшоу. Лаборатория была сооружена и оборудована на исходе викторианской эпохи отцом дяди Харриет Тарквином де Люсом для его сына, чье впечатляющее изгнание из Оксфорда даже сейчас, спустя полвека, обсуждается под этой дремлющей крышей лишь шепотом.
Это здесь, в этой солнечной комнате на втором этаже дядюшка Тар жил, работал и, в конце концов, умер, а его исследования декомпозиции пентоксида водорода первого порядка в итоге привели (по крайней мере, были такие намеки) к разрушениям шестилетней давности в Японии – в Хиросиме и Нагасаки.
Я набрела на это королевство покинутого роскошного стекла несколько лет назад, исследуя Букшоу в какой-то дождливый день, и сразу же объявила его своим. Изучая его записные книжки и повторяя опыты, описанные в шикарной библиотеке моего покойного дяди, я сумела вырасти в более чем компетентного химика.