Здесь обитают чудовища

Нортон Андрэ

Джеремайя зевнул, поднялся и, подергивая кончиком хвоста, что означало полное нежелание продолжать разговор, направился прочь.

– Теперь вот что. – Миссис Клэпп отошла от Хадлетта, которого усадила у огня, с насухо вытертыми ногами и в новых мокасинах. Она стояла над Ником с грубой глиняной чашкой в руке, и от чашки поднимался ароматный парок. – Выпей-ка это! Всю простуду как рукой снимет. Нам тут бронхиты ни к чему.

Пока он пил, она стояла рядом, заслоняя его от всех остальных, собравшихся вокруг викария. И взгляд ее был таким же испытующим, как у Джеремайи. Знала ли она, кем теперь стал ее кот?

– Вот

уж вы везучий так везучий. Искать вас отправился сам сэр Хадлетт вместе с Барри.

Голос ее звучал резче обычного. Она осуждала Ника – и главным образом потому, что его последнее приключение доставило хлопоты викарию.

– Я знаю. – Ник старался держаться кротко.

– Надо не сейчас знать, а думать раньше. Я хочу тебе вот что сказать: мы держались вместе до сих пор и выжили. Потому что каждый думает о том, что выйдет из его поступков для всех нас, а не для него одного. Здесь достаточно ногу не туда поставить – глядь, и попадешь в беду. – По мере того, как миссис Клэпп говорила, тон ее смягчался. – Ну вот, я тебе все сказала. Другие тебе тоже скажут, и они имеют право говорить – они-то хорошо знают, что здесь вокруг творится. Ты… батюшки, где же ты так умудрился-то?

Она схватила Ника за руку и вытянула ее вперед, к свету, чтобы лучше разглядеть ободранное, иссеченное рубцами запястье.

– А, это когда меня связали. – Ник хотел было высвободить руку, но миссис Клэпп удержала ее с неожиданной силой.

– Живого места нет – запросто мог подцепить какую-нибудь заразу. И вторая рука такая же. Ну-ка посиди, я принесу мое средство.

Ник знал, что возражать бесполезно. Миссис Клэпп быстро вернулась и принесла два больших листа, густо смазанных жирной мазью.

– Хорошо б нам иметь бинты, да что поделаешь. Листья тоже годятся. Подними-ка руку – вот так.

Она ловко наложила листья на израненные запястья, и вскоре Ник сидел с зелеными манжетами. И лишь когда миссис Клэпп закончила, он вспомнил о походной аптечке в одной из своих сумок. Однако саднящая боль уже начала угасать, и Ник был вполне удовлетворен ее лечением.

– Ну вот. – Миссис Клэпп туго обвязала компрессы пучками жесткой травы. – Подержишь их до утра, тогда я еще раз посмотрю. Думаю, прекрасно заживет. Эти здешние травы – в них уйма полезного.

Она все не уходила, в лице не осталось и тени суровости, оно было исполнено заботы, и Нику стало еще более неловко, чем когда она бранилась.

– Досталось тебе…

Он принужденно улыбнулся.

– Вы могли бы сказать – поделом.

– Никто не заслуживает зла, если сам его не делает. Ты вроде не из таких. Но ты молодой, не веришь тому, что говорят другие, пока не убедишься на собственном опыте…

– И, – перебил он, – в следующий раз могу не только напороться сам, но и навредить другим?

– Именно об этом я и говорила, – кивнула миссис Клэпп. – Но мне сдается, ты парнишка неглупый. Один урок ты получил, и второй тебе не понадобится.

– Надеюсь, миссис Клэпп, я оправдаю ваше доверие.

– Мод! – позвала леди Диана, и она поспешила назад, к собравшимся вокруг викария.

Ник снова уселся, пристроив на коленях обернутые листьями руки. Они думают, что здесь безопасно; возможно, так оно и есть. Однако припасы тают, и в конце концов им, видимо, придется покинуть пещеру. В успех затеи с плотом Ник не верил совершенно. Вернувшись, он

еще не видел Страуда – что же, уполномоченный гражданской обороны все еще скитается там, где спрятан плот?

Страуд вернулся лишь вечером, и его новости погасили и без того слабую надежду спуститься по течению реки. Земля кишела бродягами, а небо

– летающими тарелками, добычей которых становились те, кого охотники настигали на открытых местах. Страуд своими глазами дважды это видел. Один раз охотники захватили взвод британских солдат, одетых в форму времен первой мировой войны.

– Знаков различия я не разглядел, – сообщил он, уминая лепешки из ореховой муки, которые испекла для него миссис Клэпп. – Но помню, на отце была такая же форма. Я был еще совсем мальчонка, когда он в последний раз приезжал в увольнение. А потом отправился воевать в Турцию и пропал без вести. Мы больше ничего о нем не узнали, хотя мама после войны очень хлопотала. Ей все говорили, что после войны турки освободят пленных. А когда война кончилась и их освободили – отца среди них не было. Да, тогда многих парней так и не нашли. Но я помню, как отец выглядел, – и могу поклясться, что ребята, которых сцапали эти мерзавцы, были одеты точь-в-точь так же. Если б я до них добрался раньше, мы могли бы с ними соединиться. – Он покачал головой.

– И миграция, и охота приобрели небывалый размах, – заметил викарий.

– Что же, охотники решили совсем опустошить эту землю?

– Ну, – Страуд доел последнюю лепешку, – и это тоже, конечно. Но не в том суть, мне кажется. Уж сколько мы облав повидали, но сейчас все как-то не так. Я бы сказал, скорее что-то другое заставило бродяг тронуться в путь, нечто, происходящее к северу от нас. Они все идут оттуда, причем идут быстро, словно за ними по пятам кто-то гонится. Во всяком случае, нам лучше сидеть тут, если не хотим попасться в лапы охотникам. Со всем этим переселением им сейчас раздолье. А с реки, где мы будем как на ладони, угодим к ним прямиком и немедля.

– Николас, – позвал викарий. – Что сказал Авалон, когда тебя предупреждал? Если сможешь, вспомни его точные слова.

Ник на мгновение прикрыл глаза, вызывая в памяти то, что хотел услышать викарий. Авалон встал перед ним, как живой. И теперь он будто слышал его бесстрастный голос, и ему оставалось только слово в слово повторить то, что тот сказал раньше.

– Авалон никому не враждебен, это место покоя и безопасности. Но к тем, кто останется вне его, приходит Тьма и Зло. Это случалось и раньше, когда Зло надвигалось на землю. Встречая Авалон и Тару, Броселианду и Карнак, оно в бессилии бьется о стены, которые не может сокрушить. Но страшные бури подстерегают тех, кто находится вне этих стен. Зло то прибывает, то убывает, подобно морскому приливу и отливу. Ныне – время начала прилива.

– Авалон? – переспросил Страуд.

– Герольд, – пояснил Крокер, и воцарилось молчание. Ник знал, что все смотрят на него, однако лишь Хадлетт встретил его прямой взгляд.

Если остальные его обвиняли – а он полагал, что так и было, – то в выражении лица викария этого не читалось.

Страуд поднялся и вплотную надвинулся на Ника.

– Ты разговаривал с Герольдом? – Вероятно, для уполномоченного гражданской обороны это имело чрезвычайное значение.

– Да, – коротко ответил Ник, не пускаясь в дальнейшие подробности.