Здесь старым места нет

О'Фаолейн Шон

Фредди с отчаянием понял, что за этим "бы" стоит абсолютно нереальное, какое-то историческое время и место, а отнюдь не здесь, не сейчас.

– Джо!
– умолял он.
– Ну ради бога, Джо!

– Как-нибудь ночью, а? Вот будет славно!

– Сейчас!
– с рыданием вцепился в него Фредди.
– Ведь ты

же сам знаешь, как вернешься в свою контору, как увидишь свой стол, календарь, свои фотографии на каминной доске, то уже больше ты ничего настоящего не сделаешь за всю оставшуюся жизнь!

– Фантазии, - вздохнул Джо и осторожно прикоснулся к больному бедру. Отплясали мы свое.

Фредди медленно поднялся и посмотрел на него сверху вниз. Он бросил свой "питер" в заросшую зеленой гнилью придорожную лужу. Запустив руку во внутренний карман, он извлек сложенный пополам туго набитый пакет с облигациями. После недолгого колебания он швырнул пакет Джо. Джо положил пакет в карман, потом достал "уэбли", поглядел на него, опасливо глянул на Фредди и сунул револьвер обратно. Фредди саркастически хмыкнул. Потом кивнул на здание школы:

– Там учительский дом. Отнесем его туда и спрячем в кустах. Твой Фрэнки ночью приедет и закопает. Потом пойдем по дороге до первой машины. Ужасно хочется выпить.

Джо все еще сидел на серой росистой траве, опершись на широко расставленные руки. Он поглядел на дорогу и спросил почти своим "дневным" начальственным голосом:

– А ты уверен, что мы на юге?

– Да, к сожалению, - ответил Фредди безразличным голосом клерка.

Джо как сидел с растопыренными руками, так и остался сидеть, тупо глядя на дорогу. Он печально покачал своей тыквообразной головой и сжал больное колено.

– Я - труп.

– Ладно, отдохни, старый баран. Я сам его дотащу.

– Нет уж, - прорычал Джо.
– Вместе тащили, вместе и дотащим.

И

опять они заковыляли по дороге, вдвоем подняв юношу, Фредди - за колени, а Джо - под мышки, маленький человек в сером шерстяном пиджаке и грузный господин во фраке и белой рубашке без воротника. Они положили юношу как можно дальше под кусты фуксии, окаймлявшие учительский садик. По неопрятному газону прыгали два дрозда. Полотняные шторы не шелохнулись. Когда Фредди складывал руки юноши на груди, на одну руку упал красный лепесток, а щеку обрызгало росой. Они как могли прикрыли тело ветками; Джо стал на колени и трижды вознес молитву Богородице. Фредди, стоя рядом, вторил ему, с удивлением и как бы со стороны слушая самого себя. Особенно его поразило прошение за всех грешников в их смертный час. Он наконец-то понял, что юноша под цветущим кустом - мертвый. В последний раз оглянувшись на полотняные шторы, они тихо вышли из сада и устало побрели по пыльной дороге, понуря голову, ощущая странную пустоту оттого, что у них нет больше тяжелой ноши; они так устали, что даже не заметили, что солнце восходит по правую руку.

Спустя полчаса они опять вышли на север и уперлись прямо в винтовки патрульных.

Фредди уже на свободе и снова работает в фирме "Кельтские корсеты". Ну в самом деле, как он повторяет каждую неделю, навещая Джо в Крамлинской тюрьме в Белфасте, куда ж ему идти? И опять же, как отвечает Джо, какой дурак его возьмет? Приходит Фредди вроде бы говорить о делах, но Джо с нетерпением ждет, - хотя скромно делает вид, что это все пустяки, - когда Фредди достанет из портфеля папку под названием "Рукопись". Это биография Джо, которую тщательно и очень медленно пишет Фредди. Когда он читает новые страницы, тюремные стены исчезают и опять дивным цветком распускается смерть.