Здесь умирает надежда
Шрифт:
Стелла разбрызгала мартини по всему столу.
Ясмин и Зои потеряли дар речи. Буквально потеряли дар речи. Они были моими друзьями в течение многих лет. В течение многих лет я говорила им, что у меня никогда не будет детей.
И для меня, девушки, которая никогда не говорит «никогда», я была действительно чертовски серьезна.
Я просто не учла Карсона и его супер-сперму.
Мои подруги знали меня лучше, чем кто-либо другой. Их мнение для меня самое важное. Так что я была в ужасе. Мне нужно, чтобы они сказали мне, что все будет хорошо.
Что я смогу
Но Стелла пыталась навести порядок; Зои и Ясмин сидели с широко раскрытыми глазами и безмолвствовали.
— Кто-то должен что-то сказать, — огрызнулась я, свирепо глядя на каждого из них. — Потому что я не могу пить, чтобы успокоить свои нервы.
Ясмин первой взяла себя в руки.
— Дорогая, это… здорово? — Ее голос был высоким и неуверенным, и он никак не мог успокоить мое беспокойство.
— Это здорово, если ты хочешь, чтобы это было здорово, — поправила Зои, всегда рациональная, поддерживающая подруга. Она была не из тех, кто кричит, прыгает вокруг, плачет и покупает пинетки или что-то в этом роде. Она была влюблена в свою жизнь и не хотела детей.
— Да, — быстро сказала Стелла, — если ты не хочешь, чтобы это было здорово, тогда это тоже нормально, детка. Это твое тело.
Они обе кивнули, и Стелла сжала руку Ясмин.
Мы все были рядом с ней, когда пять лет назад ей пришлось принять трудное, душераздирающее решение. Ясмин очень хотела детей. Но больше всего на свете она хотела сделать карьеру. Но она хотела, чтобы дети были от мужа.
Я знала, что ее все еще преследует подобное решение. Что она все еще сомневалась в этом, хотя мы все знали, что так было правильно. Но мы не могли ей этого сказать. Ничто не изменит ее чувств по этому поводу.
Я знала это лучше, чем кто-либо другой.
— Конечно, я, черт возьми, хочу этого! — крикнула я, чувствуя смутную тошноту при мысли о том, чтобы забрать у Карсона семью. — Я люблю этого мужчину и его дурацкую супер-сперму, которая, видимо, сильнее таблеток.
— Ты принимала противозачаточные? — спросила Стелла, слегка побледнев.
У меня не было ни энергии, ни присутствия духа, чтобы понять, почему она так отреагировала.
— Конечно, я принимала противозачаточные, — сказала я ей. — Со всем этим сексом? Ты с Джеем должна сразу по три вида принимать. — Это была своего рода шутка, но с этими мужчинами серьезно никогда не знаешь наверняка.
— Подождите, — вмешалась Ясмин, прежде чем Стелла успела ответить. — Ты любишь его?
Ах да, это. Я не сказала девочкам, что люблю Карсона.
Но они знали меня, они должны были догадаться хотя бы об этом.
— Да, я люблю его. Конечно, я люблю его. Вы видели этого человека?
Все официально познакомились с ним на вечеринке, которую я устроила, но я злилась на него, так что первое впечатление было не очень хорошим. С тех пор я пригласила каждую из них на ужин к нам, Карсон готовил и устраивал им экскурсию по своим книжным полкам.
Он легко очаровывал их.
— Он единственный, кто может противостоять мне, не дрогнув, — продолжила я. — Он трахается, как жеребец, с ним никогда
Я нахмурилась, думая обо всем, что только что сказала.
— Что со мной стало? — Я нахмурилась. Я забеременела и влюбилась до тридцати лет. Это не то, чего я хотела от своей жизни. Я должна быть эксцентричной, богатой тетей для ваших спиногрызов, покупать им выпивку и спать с их друзьями. — Я уставилась на коктейли перед нами. — А я даже пить не могу!
Теперь я действительно волновалась.
— Не волнуйся, я выпью за тебя, — быстро предложила Стелла.
Я улыбнулась, но отмахнулась от нее.
— Детка, все будет хорошо, — сказала Ясмин, потянувшись, чтобы сжать мою руку. — Ты будешь крутой мамой, не похожей ни на кого другого. Ты отправишься на «Burning Man» с ребенком, привязанным к груди. Будешь устанавливать свои собственные правила. Ты будешь великолепна. Обещаю.
Я прищурилась, глядя на нее, но слова дошли до меня, и я немного расслабилась.
— Да, — согласилась я. — Да, я буду великолепна.
— За Рен и ее потомство, — весело провозгласила Зои.
Они все чокнулись бокалами, пока я сидела, нахмурившись. Пока я не подумала о том, что будет. Что мы с Карсоном можем сделать, как семья. Что мы можем создать. Тогда я начала чувствовать надежду. Счастье. Абсолютно ничего не зная о том, что меня ожидает.
Карсон, конечно же, должен был прийти на мой первый прием к врачу. Несмотря на то, что в шесть недель смотреть почти не на что, и все, что сделает доктор, — это пошариться у меня во влагалище и скажет не пить коктейли.
Карсон, что неудивительно, меня не послушал. Он просто сказал:
— Я за рулем.
Например, теперь, когда я беременна, я не могла водить машину. С другой стороны, до этого он тоже не давал мне сесть за руль. Продолжал бормотать, что у него нет «желания умереть», хотя я напомнила ему, что у меня есть права на тяжелое транспортное средство, и я проехала на старом ржавом пикапе через Атласские горы без единой царапины.
Я не пыталась спорить с ним о вождении или о докторе. Я слишком устала. Это был мой главный и самый раздражающий симптом. А еще утренняя тошнота, но огромная миска картофельного пюре Карсона приводила меня в порядок.
Усталость, однако… убивала меня. Я спала в три часа дня. Засыпала на очень важном и серьезном заседании правления одной из моих благотворительных организаций. И я крепко засыпала в ту секунду, когда мы с Карсоном заканчивали заниматься сексом. Мертвым сном. Иногда еще до того, как он выходил из меня. И смеялся над этим.
У меня было всего шесть недель, так что смотреть особо не на что, но они все равно сделали УЗИ. Карсон держал меня за руку, пока мы смотрели на крошечный арахис. И когда мы наблюдали за мерцанием сердцебиения.