Здесь я устанавливаю правила
Шрифт:
Не то чтобы Инга считала себя совсем не привлекательной, но всё же не думала, что ею можно увлечься так просто, без предшествующей этому дружбы или хотя бы приятельского общения. А уж что на это окажется способен такой человек, как Ветров, и вовсе никогда бы не предположила. В её представлении мужчины его круга должны были выбирать «девушек с обложки» — идеально ухоженных, умеющих себя подать, ярких и заметных. Да за примером даже ходить далеко не надо, сегодняшняя гостья вполне вписывалась в типаж.
Уснуть не получалось, и как часто бывает в таких случаях, любое положение быстро становилось неудобным, хотелось ворочаться. Инга заставляла себя лежать
Если уже от того, что после всего сказанного они просто лежат рядом в каком-то метре друг от друга, её охватывает дикое смущение и ещё нечто неясное, не знакомое прежде — необъяснимая слабость, которую даже не назовёшь неприятной, и волнение, никак не связанное с тревогой. Если сейчас так, то что будет дальше, когда они начнут играть на публику?
А каково будет Феликсу? Он ведь даже по-настоящему встречаться ни с кем не сможет всё это время, чтобы правда о фиктивности их отношений не выплыла наружу. Об этом она как-то совсем не подумала.
— Что тебе больше нравится, балет или опера? — неожиданно прозвучал в тишине вопрос. Значит, Ветров тоже не спит.
— Что? — машинально переспросила Инга. Выбранная тема, на её взгляд, никак не подходила для полуночных разговоров.
— Раз ты всё равно не спишь, можем составить план на ближайшие дни, — спокойно пояснил Феликс, и Ингу почему-то даже не удивил тот факт, что он догадался о её бессоннице. — Думаю, начать стоит с мест, где нам не придётся много общаться с посторонними. Так тебе будет проще привыкнуть к нашему статусу и войти в образ. Для первого выхода театр вполне бы подошёл. Или ты не захочешь появляться там, где можно случайно столкнуться и с твоими знакомыми?
— Нет, почему. Какая разница?
Разговаривать, не глядя друг на друга, было странно, и она перевернулась на другой бок, лицом к Ветрову. Неплотный полумрак комнаты не мешал видеть, и Ингу в который раз за последние часы охватила неловкость — слишком интимным казалось смотреть друг на друга вот так, лёжа на соседних подушках.
— В университете могут возникнуть проблемы, если узнают, что ты как ни в чём не бывало разгуливаешь по городу, — заметил Феликс. — Ты ведь брала академический под предлогом отъезда.
— Всё равно. Я туда не вернусь, — решение пришло сейчас, в эту самую минуту, но ещё раньше, чем слова сорвались с языка, Инга поняла, что не передумает. — Наверное, когда всё закончится, вообще куда-нибудь уеду. Мне всегда хотелось жить у моря. Если продать наш загородный дом, должно хватить на квартиру или небольшой домик в каком-нибудь маленьком симпатичном городке, ещё останется на обустройство. Думаю, мама не станет возражать — ей ведь останется квартира, папины счета и все вещи… Найду работу, поступлю заново на заочное, на другую специальность. Я уже говорила, что когда-то мечтала стать кондитером. Ещё я мечтала, что однажды стану хозяйкой собственного маленького кафе. Не фешенебельного заведения, где вокруг надутых от важности клиентов бегают на задних лапках и к каждому блюду подают с десяток приборов, а уютного прибрежного кафе с домашней кухней и огромным количеством всяких десертов… Наверное, смешно рассуждать о таком всерьёз, да?
Делиться планами оказалось неожиданно легко и как-то радостно. Наверное, это атмосфера ночи располагала не только к смятению, но и к душевным разговорам.
— Совсем не смешно, — серьёзно
Инга не стала скрывать улыбку. Услышать сейчас одобрение оказалось важно, хотя она сама не могла бы объяснить, почему.
Феликс ненавязчиво протянул руку по направлению к ней, положил ладонью вверх строго между ними, по-прежнему не посягая на её территорию. Подчинившись настроению момента, Инга приняла приглашение, вложила в протянутую ладонь свою. И сразу же ощутила осторожное, почти невесомое поглаживание по тыльной стороне кисти.
— Чувствую себя школьником, — по голосу было слышно, что он улыбается. — Помню, в десятом классе перед выпускным пошли всем классом в поход. Костёр, песни, портвейн исподтишка. Ночевали в палатках. Разумеется, всё в рамках, мальчики отдельно, девочки отдельно. Я тогда был влюблён. Она тоже… Когда все улеглись спать, мы сбежали к реке и до самого утра лежали на берегу, подстелив куртки. Смотрели на небо и просто болтали обо всём на свете. Потом всё-таки заснули и не успели вернуться вовремя, нас искали. Я тогда получил нехилую головомойку от классной руководительницы. Она вообще меня не очень жаловала — я, знаешь, уже в школе не был образцом законопослушного гражданина. А классная вдобавок себе придумала, что я и с хорошей девочкой связался, только чтобы её отец отмазывал меня от неприятностей. На самом деле тот был мелкой сошкой в ОБЭПе и к вопросам подростковой преступности не имел ни малейшего отношения, но когда людей интересуют такие нюансы?..
Он замолчал, и Инга, подождав пару минут, сама не выдержала.
— А дальше что было?
Ещё никогда она не воспринимала Ветрова настолько человеком. Не условной фигурой врага или вынужденного союзника, а просто человеком. Со своей историей, своей жизнью и своими причинами на всё, что он делает. И всё остальное сейчас не имело определяющего значения. Его положение, образ жизни, сомнительные поступки — в этот миг всё казалось какой-то нелепой бутафорией, условностью, имеющей лишь отдалённое отношение к нему настоящему.
И в голове даже не возникло мысли, правильно ли это и с чего её вообще уносит в какие-то непонятные дебри? Не лучше ли по обыкновению себя одёрнуть и вспомнить о том, что разговоры по душам не входят в рамки начатой игры?
— Дальше… Дальше было много и хорошего, и очень плохого, — задумчиво ответил Феликс. — Знаешь, вот сейчас говорю, и первый раз ощущаю прошлое именно прошлым. Было и закончилось… Даже не знаю, как к этому относиться. Одно время мне казалось, что я сам уже умер, вместе с минувшим. Потом думал, что так должно быть, не имею я права на другое. А теперь вот… Прошлое тает. Отпускает и улетучивается, а я остаюсь.
Инга промолчала, только крепче сжала его ладонь в знак поддержки. Расспрашивать о подробностях сейчас было бы лишним. И так сказано достаточно, чтобы догадаться — была в его жизни какая-то трагедия. Странно подумать, акула грязного бизнеса — тоже ломаный жизнью человек. А она ещё недавно считала его чуть ли не чёртом, всесильным и бесчувственным.
— Ну а ты? — поинтересовался Феликс, вырвав её из задумчивости.
— Что я? — не поняла Инга.
— Теперь твоя очередь рассказывать. Какой была твоя первая любовь? У тебя и сейчас кто-то есть? Ты поэтому так разволновалась из-за поцелуя?