Здесь я устанавливаю правила
Шрифт:
Это было намного больше того, к чему он когда-либо стремился. Намного больше того, во что он верил. Намного больше того, что он прежде готов был назвать счастьем.
Это было жизнью. Неподдельной. Наполненной.
Эпилог
4 года спустя
— Госпожа Ветрова, вы возмутительнейшим образом нарушаете режим труда и отдыха!
Инга подняла голову, отрываясь от документов, которые только что пыталась привести в порядок.
Обучение в университете, пусть даже заочное, отнимало
Однако сейчас на пороге стоял муж с четырёхлетней дочкой на руках, и это значило только одно — она может сколько угодно говорить о необходимости ещё немного поработать, но всё это будет лишь напрасно потраченным временем. Которое ей потом ещё и придётся компенсировать, ведь, в самом деле, нельзя же проводить с семьёй меньше времени, чем с работой.
Инга улыбнулась.
— Сейчас иду. Шарф накину.
— А я на лошадке каталась! — радостно объявила Алиса, глядя, как мама прихорашивается перед зеркалом. — Сама!
Инга мгновенно встрепенулась.
— На лошадке?.. Феликс! Мы же договаривались…
— Это был пони, милая, — примирительно заметил супруг. — Всего лишь маленький пони. Лисёнок, скажи маме, что лошадка была маленькая.
— Да-а, — с готовностью протянула девчушка и, хитро улыбнувшись, спрятала лицо у папы на плече. — Совсем маленькая!
Инга лишь молча покачала головой. Несмотря на то, что первый год жизни Алиса провела только с ней, с отцом она сразу спелась.
Феликс, переехав к ним, занялся конным бизнесом. Организовывал верховые прогулки и уроки езды для начинающих.
И кроме того, открыл конюшни для вышедших в тираж лошадей. Это не было в полной мере благотворительностью — хозяева, отдавшие своих питомцев в такой «дом престарелых», ежемесячно перечисляли определённую сумму на их содержание. Однако эта была именно сумма, необходимая на уход и кормёжку животных, и ни копейки больше.
Лошади, когда-то славно трудившиеся на скачках, на арене цирка или на пользу частного любителя, а теперь старые и обессилевшие, могли спокойно доживать свой век. Без насильственной смерти, без понуканий. В тепле, сытости и покое. Желающих пристроить своего питомца на покой оказалось не так уж мало, но это только радовало.
Кафе Инги процветало, и она уже подумывала, не попытаться ли создать сеть таких заведений, но решила отложить новые начинания хотя бы до тех пор, пока не разберётся окончательно с высшим образованием. Она не была трудоголиком, и совмещение работы и учёбы совсем не приводило её в восторг.
Впрочем, Феликс советовал не останавливаться только на общепите и заняться гостиничным бизнесом — в его понятии, дела были почти родственные, и завсегдатаи кафе Инги уж наверняка должны будут и селиться в её отеле, приезжая в их городок отдохнуть или по делам.
Инга относилась к подобной идее несколько скептически, однако не сбрасывала её со счетов, помня об
В любом случае, поводов подождать с решениями и жить, наслаждаясь текущим днём, было более чем достаточно. И одним из главных был тот, о котором Феликс ещё и не подозревал…
Вечером, уложив Алису и устроившись на террасе, они смотрели на море. Пейзаж не надоедал, пусть уже и не был новым. Разве может надоесть вода? И земля — горы? Разве утомиться этим не значит устать от самой жизни, от её сути, её первых и самых важных проявлений?
Здесь Инга чувствовала себя дома. Обыденность была не скукой, а порядком. Тем покоем, который не был мёртвым однообразием, но являлся обещающей безмятежность стабильностью.
— Ты не думал, что мы будем рассказывать нашим детям о том, как мы познакомились, когда они вырастут и спросят? — вдруг поинтересовалась Инга, отрываясь от бокала и глядя на бьющие в берег гребешки волн — через несколько дней должен был начаться шторм, и погода уже предупреждала. — Мама хотела уничтожить папу, но он оказался сильнее и взял маму в плен. Потом они долго боролись, а потом…
— Потом папа использовал самую страшную магию, — подхватил Феликс. — Сказал маме правду! Обо всём… И они поняли, что должны действовать вместе.
— И помирились. И полюбили друг друга…
— А что? Вполне себе сюжет старого рыцарского романа.
— Рыцарского? — Инга насмешливо приподняла бровь.
— Ладно. Романа о разбойниках. Чем хуже?
— Ну да…
— Подожди… — вдруг подобрался он.
Взгляд мгновенно запечатлел бокал Инги, из которого она лишь пригубила, но не пила всерьёз. Мелькнувшее как нереальная фантазия воображение обретало всё больше плюсов в свою сторону.
— Ты… Инга, ты сказала — дети — это так, гипотетически, или…
— Или, — она улыбнулась, но почти сразу лицо сделалось строгим, напряжённым. — Ты хочешь мальчика?
Феликс медленно, едва ощущая самого себя, сполз на плитку террасы; стоя на коленях, обнял живот супруги.
— Я хочу ещё одного ребёнка. Нашего с тобой.
Ещё год спустя
Инга погасила лампу. Трёхмесячная Вера лучше засыпала в темноте, а сама Инга давно уже перестала бояться мрака. С тех пор, как к ней вернулись забытые воспоминания детства…
Теперь она небывало ярко, будто и не было прошедших семнадцати лет, видела свои последние каникулы в Крыму.
Мать с отцом тогда ещё не ругались и любили заглянуть в какой-нибудь ресторанчик и кутить там, пока не закончатся деньги. Муж тёти Оли — маминой подруги, к которой они и приезжали в Крым — работал сменами. Два раза в неделю уходил на всю ночь. Это было обычным делом, ничего страшного. Но вот одна ночь стала совсем не обычной…
Родители ушли — вдвоём, беззаботно, никого не спросив, словно они не приехали к друзьям, а снимали квартиру у равнодушных хозяев. Муж тёти Оли был на смене. В доме остались они вдвоём — тётя Оля и семилетняя Инга. Ей стелили на веранде, смежной с небольшой кухней.