Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма
Шрифт:
— Ряжский, ты безнадежный болван! Очнись уже, от чар великолепной Аделины. Она сбежала! Парализованная, а как быстро смылась! Теперь, нам не узнать, где прячут Лизу! — я всхлипнула и закусила губу, что-бы не расплакаться.
— Но почему ты решила…
Я шагнула к безобразно разворошенной постели, со злость скинула подушку на пол. Она с глухим, тяжелым шлепком опустилась на распластанное одеяло.
Небольшая кукла лежала на скомканной простыне и смотрела в потолок голубыми, стеклянными глазами. Нарядное платье из розового шелка было смято, локоны цвета спелого льна взлохмаченны. Красный башмачок на левой ноге, выглядел немного сиротливо без своей пары.
Усмехнувшись, я нагнулась и пошарила
— Ты хочешь сказать…
Мужчина побледнел так сильно, что сине-зеленые глаза, обрамленные черными ресницами, казались слишком яркими, словно нарисованными на белой, алебастровой маске.
— Это, та самая кукла, которая якобы исчезла вместе с Лизой. Аделина была растерянна, после того, как позволила преступникам украсть девочку. Куклу захватила нечаянно, она небольшая, вполне могла поместиться в сумочке. Спрятать в доме у нее не было возможности и поэтому решила не заморачиваться. Подушка, самый надежный тайник, если сама лежишь на ней сверху.
Я вздохнула и потерла виски. Сильно разболелась голова, после того, как цепочка событий недельной давности выстроилась перед моим мысленным взором.
— Меня успокаивает только одно. Лиза жива, и с ней ничего плохого еще не случилось, — мой голос звучал устало и хрипло.
— Почему ты так думаешь, Эмма? — с надеждой выдохнул Загряжский.
— Лиза имеет Синий Дар, папа, — голос Шурика раздался совсем рядом, он стоял на пороге прислонившись спиной к притолоке двери. — Ее один раз уже похищали. Эмма тогда спасла Лизу. Не побоялась целой шайки цыган. Ты бы видел, как она прострелила ногу вожаку!
— Синий Дар? Моя Лиза? — мужчина выглядел так, словно на него сейчас обрушились небеса.
— Увы, Загряжский… Лиза была лакомым кусочком, для похитителей. Но это обстоятельство играет нам на руку. С ней будут обращаться достаточно хорошо. Ведь Лиза в бущем, должна нести золотые яйца, — я с трудом выдавила из себя улыбку. — Мы скоро найдем ее, я в это верю.
Глава двадцать восьмая. О вреде горячего шоколада и кексов с изюмом
Я сидела в самом дальнем углу уютной кондитерской, которая называлась" Шоколодный рай. "Именно за этим столиком, если я правильно поняла объяснения Шурика, сидела неделю назад маленькая, кудрявая девочка с сине-зелеными глазами. Девочка ждала свою няню, ела кексы, тщательно выковыривая из желтовато-коричневого теста изюминки, которые напоминали ей черных, сморщенных жуков. Об этой ее привычке я знала совершенно точно. Девочка пила теплый, ароматный напиток и несколько капель пролила на розовое платье новой куклы. Именно их, темно-коричневые, пахнущие свежим шоколадом и ванилью, я потом увидела, на розовых кружевах фарфоровой модницы.
Девочка огорчено вздохнула и решила спрятать куклу в испорченном платье в сумочку своей гувернантки. Сумочка лежала на соседнем стуле и девочка быстро справилась со своей задачей.
Затем она вернулась на свое место и… исчезла? Растаяла в воздухе? Испарилась? Если верить показаниям официанток и посетителей, так оно и было…
Задумчиво повертела в руках красную, тяжелую чашку на дне которой плескались остатки ароматного напитка. Раскрошила на тарелочке мягкий кекс, усмехнулась стараясь освободить его" черных жучков", так Лиза называла изюм. Светлых мыслей не наблюдалось. Я поправила яркую, в красно-белую клетку скатерть на столе. Она была туго накрахмаленной и своеобразной броней укрывала столик до самого пола.
Внезапная догадка, такая простая и такая очевидная
Гвоздь грубый, ржавый и кривой торчал из светлой древесины, словно гиганский рыболовный крючок. Присмотревшись внимательно, я обнаружила на нем" улов". Кто-то совсем недавно, испортил свою одежду, отдав коварному гвоздю красный, сатиновый лоскуток. Именно в таких сатиновых рубашках, деловито сновал по залу весь обслуживающий персонал. Девушки носили их с клетчатыми юбочками, а парни надевали красную, сатиновую униформу навыпуск, подпоясав ее тонким, черным ремешком.
Зажав свою добычу в руке, я вынырнула из-под стола. Устроилась поудобней на стуле и обвела глазами довольно большое и уютное помещение кондитерской. Посетители совсем не заметили моего минутного отсутствия. Тяжеловесная матрона сидевшая за столиком у окна, самозабвенно наслаждалась слоеным тортиком покрытым сливочным, белоснежным кремом, заедая его блинчиками с шоколадом и жадно запивая ярко-желтым напитком из высокого стакана. Влюбленная парочка справа от меня, смотрела только друг на друга. Мне кажется, что им даже бумажные салфетки показались бы сладким лакомством, если бы вдруг оказались у них на тарелках.
С моего глухого угла хорошо просматривался весь зал, но сам столик надежно прикрывала пара резных, деревянных колонн. Видимо это место было выбрано Аделиной не напрасно. Я повернула голову и еле удержалась от крика. Совсем рядом, в полуметре от столика была дверь. Она сливалась с темно-коричневыми, резными панелями повторяя все их завитушкии и узоры, и была совершенно незаметна. Этакая дверь невидимка. Узкая, низенькая, неприметная.
Я едва не хлопнула себя лодошкой по голове. Эх, Эмма! Сидишь в этой кондитерской уже не меньше часа, наслаждаешься горячим шоколадом, переводишь напрасно кексы с изюмом. Пытаешься представить, что ты маленькая девочка… Ну, что же, возможно тебе это и помогло…
Итак — маленькая девочка ждет свою гувернантку, которая пошла в дамскую комнату на минутку, но застряла там надолго. Девочка не знает еще, что попала в хитрую ловушку, поэтому спокойно пьет свой шоколад, доедает кексы, от скуки смотрит на посетителей. Вдруг она замечает кого-то очень знакомого. Того, кто пугает ее очень сильно, до ужаса, до дрожи. Она хочет спрятаться и ныряет под стол. Сидит в красноватом полумраке испуганной мышкой. Гулко и торопливо бьется маленькое сердечко. Сколько проходит времени? Наверное достаточно для того, что-бы узнанный ее человек, открыл неприметную дверь расположенную позади, нагнулся и тоже нырнул под стол. Сильный и беспощадный, от его цепких рук не увернуться. Но девочка сопротивляется, и злодей вынужден приподняться и зацепиться красной, сатиновой рубахой за изогнутый гвоздь.
С добычей в руках он стремительной тенью скрывается за дверью. Была девочка, исчезла девочка. Растаяла в воздухе, испарилась…
Я шумно выдыхаю, соскользнув со стула, тоже испаряюсь. Красноватый полумрак окутывает меня, вокруг красно-белые клетки скатерти, они выглядят как надежные стены. Я отодвигаю самую дальнюю" стену" и согнувшись, почти на четвереньках толкаю таинственную, узкую дверь. Она поддается мягко и послушно, словно давно этого ждала. Я не успеваю обрадоваться этому обстоятельству. Мой взгляд упирается в начищенные до глянцевого блеска голенища черных сапог. Интуиция воет пронзительной сиреной, вопит, что угодила в ловушку. Пытаюсь быстро встать. Но полностью распрямиться не успеваю. Что-то влажное и вонючее накрывает мой рот и нос.