Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках
Шрифт:
И не выносить ведро к мусоропроводу. Можно даже после болезни его не выносить и говорить: «У меня слабость». Нет, болеть — это вовсе не так плохо…
— Я очень рада вас видеть, — улыбнулась учительница. — Вы — мои дорогие дети.
Они все стояли в маленькой прихожей. Учительница взяла у Валентина пакет с гостинцами.
— Вот спасибо, сколько всяких вкусных вещей. А теперь уходите немедленно.
Они даже рты разинули. Как это? Только что пришли.
— Немедленно уходите. Грипп — очень заразная болезнь. Я вовсе не хочу, чтобы мои дети заболели, зачихали, закашляли. Домой, домой, спасибо,
Вот такой получился странный поворот. Они, конечно, сопротивлялись. Каждый боролся по-своему. Кирилл собрался всплакнуть, но понял, что это не поможет, — и не стал. Чего зря-то слёзы тратить? Сонька закричала, что сроду никогда ни от кого не заражается ни гриппом, ни ангиной, ни даже корью. Весь детский сад болел корью и ветрянкой, одна Сонька ничем не болела. Тогда Валентин тоже решил не сдаваться, и, может быть, учительница разрешит им остаться хоть ненадолго. Он сказал, что он, Валентин, всё равно заболеет, теперь уж обязательно. Потому что к нему, Валентину, грипп пристаёт сразу, в одну долю секунды. И раз он вошёл в заражённую квартиру, то можно считать, что он болен уже.
Лариса Александровна смеялась, глаза у неё повеселели. Значит, не зря они всё-таки пришли.
— Не морочьте мне голову, хитрые люди. — И она выставила их на лестницу.
Не успели они закрыть за собой дверь, как им навстречу шагнул в квартиру высокий мужчина в распахнутой куртке. Он держал в руке торт. Он спросил:
— Лариса, можно к тебе войти? То есть, Лариса Александровна, то есть — к вам?
Это он разглядел их, её учеников. И он вошёл в квартиру. А они, её прекрасные дети, оказались на лестнице.
Почему так грустно стало вдруг Валентину? Сердце сжималось, печаль навалилась на плечи, и ранец сразу стал тяжёлым, хотя было там одно-единственное яблоко, которое он забыл съесть на перемене. Кто знает, отчего приходит к нам грусть? Никто, наверное, не знает.
Они стояли у её подъезда.
— Жених, может, — сказала лирическим голосом Сонька, — симпатичный, правда?
— Дурочка ты, Сонька, — Кирилл даже немного толкнул её, — как человека увидела, так обязательно жених. Вот за это я терпеть тебя не могу.
— А я тебя могу, что ли? — не смолчала она. — Заплачь лучше.
Валентин ничего не говорил. Молча смотрел в серое небо, снежинки летели, летели, превращаясь в капли дождя.
Вдруг дверь подъезда с треском отворилась, из неё вылетел тот самый человек. Он понёсся по двору, не замечая луж, размахивая коробкой с тортом. Он даже не увидел, что у подъезда стоят ребята и внимательно смотрят на него. Вид у него был расстроенный.
— Выгнала! — догадалась Сонька.
— Боится, что гриппом заболеет, — сказал Кирилл. — Заботится, значит.
— Умный ты, Кирилл, — захихикала Сонька. — Поругались они. Это же ясно.
— Из чего ясно-то? Всё тебе ясно, — наступал Кирилл на Соньку. Такой несогласный стал.
— А торт? Соображать надо. Торту любой нормальный человек обрадуется. А она вышвырнула этого жениха вместе с тортом. — И Сонька немного покружилась на одной ноге.
Вредина, конечно. Но всё-таки девчонки намного
Валентин почему-то тоже почувствовал некоторое облегчение. Хотя он-то вроде не вредный — не то что Сонька. Прыгает под снегом, кружится и напевает сама себе: «Тебе лететь с одним крылом».
— Домой давно пора, — говорит Кирилл, — привет. — И он уходит.
Валентин тоже зашагал к своему дому.
В ранце каталось и стукалось большое красное яблоко. Совсем лёгкий был опять ранец.
Студентка Леночка теперь не ходит с косой: она делает взрослую причёску — закручивает волосы пучком на затылке. От этого она не стала взрослее, а похожа на старшеклассницу, сделавшую взрослую причёску. Она сегодня не начинает урока чтения, а говорит весёлым голосом:
— У меня для вас, ребята, приятная новость.
И все затихли — приятную новость каждый хочет услышать и не пропустить.
— Лариса Александровна уже выздоровела, и завтра она придёт к вам и снова будет вас учить.
— Ура! — закричал первый «А». — Ура!
— Мы по ней соскучились!
— Конец гриппу!
— Она к нам вернётся!
— Завтра! Завтра!
Леночка-студентка не останавливала их. Она ждала, когда они нарадуются.
Валентин кричал и ликовал вместе со всеми. И не обращал внимания на студентку Леночку. Она внимательно смотрела в окно. Слишком пристально она в него смотрела. Как будто там, за окном, происходило что-то невероятно интересное. А там в это время решительно ничего не происходило. Даже кот Рыжик не гонялся за воробьями. Даже электричка вдалеке не проезжала. Да её теперь и не увидишь за высокими домами. Это раньше, когда дома только начали строить, было видно железную дорогу — электрички проходили, товарные, длинные составы порожняка…
Теперь во дворе нет ничего интересного, и дальше, за двором, — тоже. Всё это Леночка видела тысячу раз: пустую дорожку к школе, старую берёзу на детской площадке, тучи серые и тёмно-серые. Но она смотрела в окно. А Валентин, между прочим, знает, когда это бывает: почему человек смотрит в окно, ничего там не видя. Он, Валентин, тоже иногда так смотрит — отвернётся к окошку и сделает вид, что ему интересно. Как будто там гораздо более интересное происходит, чем здесь. Это бывает с ним тогда, когда ему становится грустно или обидно — вот когда это бывает. Ну так грустно, что просто невозможно вытерпеть. И чтобы было незаметно, он отворачивается и смотрит на другое.
Но сегодня ему вовсе не грустно, а, наоборот, весело.
— Завтра! Завтра! — кричит он вместе со всеми.
— Не завтра, а сегодня, — вдруг раздаётся знакомый голос.
И сразу все поворачиваются к двери, а в дверях стоит их любимая замечательная учительница, Лариса Александровна. И улыбается своей прекрасной доброй улыбкой. И держит сумку в своих тонких пальцах. И склонила голову набок, она всегда так склоняет, когда любуется чем-нибудь красивым. Сегодня она любуется своими прекрасными детьми. Рада встрече. Ещё бы не радоваться — ведь они её любимые дети, а она — их любимая учительница.