Зеленая ветвь
Шрифт:
Не будь Райкос так расстроен сообщением преподобного Христофора, с ним бы, наверное, случился припадок смеха - уж очень перепугался святой отец... Но сейчас Райкосу было не до смеха. Сознание, что этот наглый, трусливый служитель подверг унижению Анну, вызвало у него такой гнев, что он готов был застрелить его на месте.
Бегство попа несколько разрядило Райкоса. Он вышел вслед за его преподобием в приемную и встретил здесь Пепо, тот доложил, что не смог найти ни Бальдаса, ни коня господина губернатора. Илияс Бальдас вместе с конем господина губернатора вдруг исчезли... Это известие вызвало у Райкоса смутное предчувствие чего-то ужасного. Его охватила тревога за Анну. Нужно ее немедленно увидать и увезти из приморского города. На борту саколевы "Санта
Райкос вместе с Пепо обошел казармы роты охраны, затем осмотрел конюшни. Ни Бальдаса, ни его вороного коня нигде не было. Один из солдат сказал, что видел, как начальник охраны Бальдас сел на лошадь и выехал из ворот губернаторского дома.
Слова солдата тревогой хлестнули по сердцу. Райкос почувствовал, что это имеет прямое отношение к судьбе его любимой. Нужно как можно скорее ехать к Анне. Он вскочил на первую попавшуюся лошадь и помчался к ней...
Никогда еще езда не казалось ему такой мучительно медленной. Он перевел лошадь с рыси на галоп. По мере приближения к цели в нем возрастало предчувствие неотвратимой беды. Еще с перекрестка Райкос увидел на знакомой улице скопление людей, как раз возле развалин дома Фаоти. На полном скаку он влетел в ворота двора, промчался мимо испуганно расступившихся людей к тутовым деревьям, выпрыгнул из седла и бегом пустился по тропинке к флигельку. Влетел через широко распахнутую дверь на веранду. Навстречу ему поднялся со стула бледный Бальдас.
– Хозяин, я виноват. Это я стрелял в нее. На, убей меня за это, твердо сказал он и протянул Райкосу пистолет. Райкос отшвырнул Бальдаса и бросился к ларю, покрытому персидским ковром. На нем лежала Анна. Мертвая. Он понял это по ее застывшему, заострившемуся лицу. На седых волосах запеклись красные бусинки крови.
Райкос вскрикнул так громко, что дрогнули стекла веранды, и припал к холодным губам Анны.
32. СМЯТЕНИЕ
Возвратясь к себе в резиденцию, Райкос закрылся в кабинете. Мучительная печаль так завладела всем его существом, что он был не в состоянии видеть кого-либо. Его сознание сейчас занимала только Анна, ее трагическая гибель. Он испытывал глубокое чувство вины перед ней - и за то, что своей любовью вызвал на нее гнев жестоких фанатиков, и за то, что не смог уберечь ее от них. Он считал себя причастным к ее гибели, и эта мысль терзала его, парализовала его волю и энергию.
Несколько дней он никого не принимал, кроме Пепо. Тот раз в сутки являлся к нему с докладом. Приносил служебную корреспонденцию, обед и вино...
Но вскоре Пепо с тревогой заметил, что господин военный губернатор не притрагивается к принесенной пище и вину, доставленная им корреспонденция неразобранной горкой лежит на столе. Даже секретные письма и пакеты, запечатанные сургучом со штампом "весьма срочно", не вскрыты.
Тревога Пепо возросла: он понял, что губернатором овладело безразличие ко всему окружающему, он словно скован какой-то странной грустью, сосредоточен на своих думах, далеких от тех дел, про которые ему докладывал Пепо, - даже не слышит то, о чем он ему говорит.
"Губернатор обижен и страдает. Очень обижен и очень страдает", подумал Пепо. Несмотря на свою молчаливость и скрытность, он все же не смог удержаться, чтобы не поделиться этим с посетителями, которые безнадежно томились у дверей губернатора.
Власти города не на шутку встревожились. С именитыми людьми, знатью и духовенством отношения у Райкоса были прохладными, но даже эта консервативная верхушка понимала, что "русский губернатор" своей деятельностью энергично защищает их жизнь и имущество от посягательства султанских поработителей. Потерять такого губернатора сейчас было бы неосмотрительно. Поэтому весть о том, что Райкос заболел, взволновала всех.
К губернатору потянулись люди различных сословий, желая выразить ему свое сочувствие. Но натолкнулись на плотно затворенные двери. Губернатор всем без исключения отказал в приеме...
– Виноват святой отец, он вывел его из себя своей
– Преподобный Христофор обидел губернатора, - сказал шепотом Пепо. И шепот эхом раскатился по всему городу.
– Поп обидел нашего спасителя. Обидел и так огорчил его, что теперь он не ест и не пьет, - сообщали друг другу люди на базаре, в лавках, кабаках. И преподобный отец, пользовавшийся до сих пор популярностью у прихожан, безвозвратно потерял ее.
Наряду с этим слухом по городу гулял и другой - губернатор скорбит о гибели госпожи Анны Фаоти. Ее знали как женщину, испытавшую огромное горе, достойную, уважаемую жену известного шелковода, добрую мать убитых сыновей. Эта достойная женщина способствовала возвращению беженцев в родной город.
И опять все единодушно порицали отца Христофора:
– Он сурово и несправедливо обошелся с достойной женщиной.
– Это он натравил убийц на госпожу Фаоти.
– Нет ничего плохого в том, что Фаоти дружила с губернатором, спасителем нашего города.
Эти слухи взволновали город, поставили гражданские и военные власти в сложное положение. Война с султанской империей еще продолжалась. Крепость, порт и приморский город в любой момент могли стать полем битвы. Сейчас, как никогда, требовался опытный и энергичный военачальник.
Военные и гражданские власти устроили совещание и решили совместно нанести визит губернатору, чтобы узнать о его самочувствии, здоровье и, если необходимо, оказать ему помощь либо принять другие необходимые меры...
Но их визит опередил другой человек, который больнее всех в городе воспринял известие о затворничестве Райкоса. Он считал себя ответственным за гибель Анны Фаоти и за все, что связано с этой трагедией. Этим человеком был начальник охраны губернатора Илияс Бальдас.
33. ИЛИЯС БАЛЬДАС
Когда Бальдас нажимал спусковой крючок пистолета, нацеленного в Анну Фаоти, он искренне считал, что совершает нужное и доброе дело. У него на этот счет не существовало никаких сомнений! Доброе и нужное дело. Нельзя допустить, чтобы губернатора запятнал позор! Недаром ему, Илиясу Бальдасу, доверили оберегать жизнь и честь губернатора! Значит, необходимо решительно устранить причину, которая могла очернить его. Как говорится, вырвать корень зла. И он вырвал! Хотя отлично понимал, что рискует не только карьерой (которой он, кстати, очень дорожил), но и собственной жизнью. Кто знает, как посмотрит на гибель Анны Фаоти высшее начальство? Взгляды высшего начальства, как и пути господни, - неисповедимы! Начальство может решить, что он поступил правильно, а может его и строго наказать - наградить виселицей. Бальдас знал, что Анна Фаоти была очень дорога губернатору, он от нее просто без ума и, наверное, никогда не простит ему ее гибели. Ну и что ж! Бальдас готов жизнью расплатиться за свой поступок. Он не трус. Он всегда честно выполнял свой солдатский долг...
Ему вдруг почему-то вспомнился рыбачий поселок, затерянный среди пепельно-серых щербатых гор, которые издали казались темно-синими. Там была его родина. На легкокрылой лодке он в детстве рыбачил с отцом, а затем на вооруженной фальконетами и пушками шебеке крейсировал по архипелагу, уничтожая султанские корабли. А когда фрегат потопил шебеку, бродил с клефтами отряда Теодоркса Колокотрониса по горным тропам и ущельям. Ему поручали самое трудное - разведку в тылу султанских войск, связь между отрядами клефтов, но он всегда возвращался, выполнив боевое задание. Колокотронис стал выделять его среди других соратников, произвел в офицеры и, ценя его смелость и природную сообразительность, поручал особо секретные задания. Так ему дали поручение опекать в походе по Пелопоннесу русского офицера Райкоса, приехавшего сражаться за независимость Греции. На капитана Райкоса командование возлагало большие надежды, как на образованного, преданного делу греческой революции военного специалиста. В таких офицерах остро нуждалась только что организованная армия Греческой республики. Надо было испытать в огне сражения молодого офицера, ознакомить его с боевой обстановкой в стране.