Зеленые холмы Винланда

Волошин Юрий

Стучали рыбаки Торда, возвращавшиеся с ловли. Они и недоумевали, почему их не впускают. Шум и крики из усадьбы тоже насторожили.

– А ну прочь отсюда! – крикнул им Глум, приоткрыв калитку.

– Глум, ты что?! Это ж мы, рыбаки! С рыбой вернулись. Отойди, пройдем.

– Не велено, отвали!

– Кем не велено?! И что за шум?

Глум вышел за ограду и притворил калитку. В руке – меч, на голове – шлем. Он попер плечом и замахнулся мечом.

Кровь бросилась в голову Торду. Он, кормщик, и его не пускают в собственный дом! И кто?! Его подчиненный!

Торд

молниеносно вскинул весло, которым колотил в калитку. Глум не успел прикрыться, – удар разъяренного кормщика обрушился на шею. Глум упал, из носа, изо рта брызнула бурая струя. Торд со всего маху добавил веслом в бок. Глум засучил ногами.

– Люди, бежим во двор! Там что-то не то! – Торд подхватил меч Глума, сорвал с него шлем, нахлобучил на себя.

Вокруг дома Орма толпилось человек десять во главе с Гундером. Таскали дрова и хворост, готовясь поджечь дом.

– Стой всем! Что тут делается? – крикнул Торд, как в былые времена его морских походов.

– Не мешай, Торд! – огрызнулся Гундер.

– Я тебе так помешаю, что своих не узнаешь! А ну разбегайся!

– Отойди! Парни, бейте его! Он за Орма! Не отдадим хлеб, а Орму все равно не жить! Поджигай быстрее!

И тут дверь дома распахнулась. На двор выскочил Белян с мечом в руке и щитом. Кольчуга, шлем. Глаза льдисто сверкали, изо рта вырывались нечленораздельные звуки. Он бросился на Гундера и страшным ударом меча в одно мгновение отсек кисть правой руки. Меч выпал, а кисть болталась на оставшихся жилах.

Гундер опустился в снег, орошая его алыми струями.

Белян бросился на остальных мятежников. Те врассыпную.

– Берсерк, берсерк! Спасайся! Берсерк! – вопили они вразнобой.

В мгновения двор опустел. Только Орм, Сивел и Беляк стояли при всем оружии. Да Ленок боязливо выглядывал из двери. Ну, и Гундер, понятно, лежал в снегу, впав в беспамятство от болевого шока.

Из-за угла дома высунулся Торд, показывая пустые ладони и давая понять «берсерку»: мол, это я, Торд, а не кто другой, Торд я, за Орма я… вот и Гундер сказал…

Белян стал успокаиваться. Лицо отходило от напряжения. Он тяжело дышал, пот градом катил по лицу.

– Ну, и напуга-а-ал ты нас, – очень мирно протянул Торд.

– Ух! – выдохнул Белян. – Второй раз такое со мной. Ничего не мог с собой поделать.

– Зато вмиг всех разогнал!.. А что тут случилось? Орм?

– Сам не знаю. Вдруг явился Гундер и стал требовать зерно. Ломился в дверь, потом стал поджигать, да ты помешал. Потом Белян рассвирепел и выскочил. Мы за ним, но он и сам справился. Вот так.

Торд подошел к раненому, пнул ногой:

– Эй, Гундер! Гундер, эй!

Гундер остался недвижим.

– Неужто готов?

– Да нет, дышит, – подоспел Ленок, склонился над поверженным. – Но в беспамятстве. Надо Вефа позвать, лекаря нашего…

– Погоди пока, – придержал Белян. – Он, Гундер, все равно ничего не скажет. Даже если в себя придет. Видно, виноват сильно… Надо вот что… Надо всех мятежников собрать да допросить. Момент сейчас удачный. Истины момент.

– Верно! – кивнул Орм. – А ну лови

лихих людей! И сюда их, ко мне! Суд учиню!

Первым притащили Глума, скорчившегося и бледного. У него было сломано ребро, шея распухла и побагровела.

– Говори!

Глум молчал, дышал часто и хрипло. Молчал. Вот тот случай, когда не подчинился вышестоящему. Оно и ясно, если знать, кто бугорок в лесу спроворил.

Привели Льота.

– Говори, кривой! Говори, что побудило Гундера напасть на нас? – Орм приподнял концом меча подбородок плененного.

Кривой Льот не отличался храбростью и не стал запираться.

Орм побледнел снежно. Вскинулся. Меч молнией описал дугу и опустился – на голову Глума. Хрусть – и пополам…

Кривой Льот ойкнул, упал в снег и юркой змеей пополз подальше, подальше.

Орм тускло посмотрел вослед: и до тебя, кривой, дело дойдет, а пока… С мечом на изготовку грузно пошел к бездыханному Гундеру, готовясь изрубить в куски. Но его догнал Белян, облапил сзади, остановил:

– Погоди, Орм, погоди… То слишком легкая смерть для него будет…

16

Усадьба после мятежа притихла. Орм требовал карать каждого второго из приспешников Гундера, не вникая, насколько кто виноват. Торд и Белян таки убедили его ограничиться казнью вожака. Гундера в полусознательном состоянии отволокли на опушку леса – туда, где нашли тела Хеге и Одда. Оставили его повешенным за ногу на суку дерева. Следующим утром нашли обгрызенным волками и лисицами. Закоченевшее тело покачивалось на ветру, множество звериных следов испещрили весь снег вокруг. Решено было не предавать тело земле, а оставить хищникам.

Кривой Льот получил двадцать палок и теперь валялся в темном углу дома, стеная и охая, но довольный, что остался жив. Остальные сторонники Гундера тоже получили свою долю палок…

За оградой появились первые холмики с крестами – Хеге и Одд…

* * *

А жизнь продолжалась. Забота о пропитании гнала охотников в лес за добычей. Но ее становилось все меньше. Приходилось забираться все дальше от берега.

В один из дней ватажка Сивела ушла на два дня от усадьбы и разделилась на две группы. Белян услышал далекий крик Сивела, а затем и чужие вопли. Та-ак… Вот и оно! Белян с лекарем Вефом бросились на крики. Снегу выпало много, и бег был труден. Они проламывались прямиком, опасаясь, что не поспеют.

Вскоре увидели продиравшихся сквозь подлесок Сивела со товарищи. Те постоянно оборачивались и пускали стрелы в склерингов, которые подступали, прячась за деревьями.

– Держись, Сивел, мы идем! – сорвал голос Белян, на ходу прилаживая стрелу к тетиве. Облучье цеплялось за кусты и ветви, мешал бурелом под ногами.

Стрелы падали в снег и впивались в стволы деревьев уже совсем рядом. Белян видел, что Ленок хромает, а у Торда рука плетью. Сивел пока жив-здоров.

Меж стволов замельтешили склеринги. Их было человек десять, вооруженных луками и копьями. Они перебегали от дерева к дереву, красные рожи свирепо скалились.