Зеленые и Серые
Шрифт:
— Это не иначе как был Сирил, — поморщился Николос. — Только заклинатель или дальневещатель в состоянии передать мысли человеку.
— Или уговорить домоуправа открыть нашу квартиру, — добавил Роджер. — Как он вообще нас нашел?
— Предыдущим вечером мы засекли серых, прочесывающих этот район, и решили, что они знают что-то, чего мы не знаем. Когда Сирил узнал от Сильвии ваше имя, то решил взять дело в свои руки и проверить всех Роджеров на «У» в этом районе.
Николос перевел взгляд на Кэролайн.
— А когда узнал ваше имя, видимо, решил войти с вами в контакт.
— И попробовать
Николос помедлил с ответом.
— Как и все мы, Сирил использует дар только ради блага нашего народа.
— И как же именно убийство Меланты может послужить такой благородной цели? — поинтересовался Роджер, скрестив руки на груди. — До сих пор все, с кем мы встречались, не хотели отвечать на этот вопрос, ходили вокруг да около.
— Я слишком стар, чтобы ходить вокруг да около, — устало ответил Николос. — Дело в том, что Меланта родилась с очень необычным даром, который должен был появиться, лишь, когда наша численность увеличится, по меньшей мере, вдвое. Видите ли, — вздохнул он, — Меланта — землетряс.
18
У Кэролайн внутри все опустилось. Не может быть. Хрупкая маленькая девочка с синяками на шее, которую она привела к себе домой. Девочка, с которой она играла в карты, кормила яичницей и сыром, которой дала свою одежду. Девочка, которая рыдала у нее на плече, тоскуя от горя и одиночества.
Но в то мгновение, когда она уже собиралась возразить, в памяти всплыло другое воспоминание. Меланта стоит посреди двора; она уже не кажется беззащитной; не дрогнув, девочка выдержала вопль старухи и в ответ издала свой ужасный крик.
Крик, от которого земля запрыгала, как ужаленный конь.
— Да это безумие! — возразил Роджер. — Меланта?
— Поверьте, — мрачно ответил Николос. — Дальновидцы провели испытание, и манипуляторы подтвердили. Сомнений нет.
— Правда, Роджер, — сказала Кэролайн. — Она уже проделала это вчера вечером, перед тем как ты появился. Весь двор затрясся.
— И это только малая толика силы, которой она достигнет, когда повзрослеет. — Николос взглянул в окно. — Нью-йоркские небоскребы рассчитаны на землетрясения, точнее, так утверждают архитекторы, — тихо продолжал он. — Но они понятия не имеют, сколько направленной энергии способен испустить землетряс. Она буквально сможет снести любое здание, какое захочет.
— Как одиннадцатого сентября, — пробормотала Кэролайн. — Только в сто раз страшнее.
— Именно, — кивнул Николос. — Теперь вы понимаете, почему так важно, чтобы она вернулась.
— Простите, я все-таки не понимаю, — сказал Роджер. — Ясно, почему серые хотят избавиться от нее. Но ведь она говорила Кэролайн, что все хотят ее смерти. И серые, и зеленые.
— Ну, к примеру, я не хочу ее смерти, — ответил Николос. — Александр тоже, как и те, кто его поддерживает. Но Сирил сумел убедить большинство, что принесение девочки в жертву послужит нашим долговременным интересам. Теперь, когда решение принято, мы уже ничего поделать не можем.
Кэролайн нахмурилась. В таком случае, почему Сильвия так настойчиво пыталась убедить Роджера привести Меланту к ней с Александром?
— Значит, это похоже на демократию? — спросила она. — Вы за что-то
— Не вполне. — Николос поколебался. — Довольно трудно объяснить это людям, не владеющим способностью к мысленному общению. В общем, Сирил и Александр используют дар убеждения для укрепления своих позиций среди зеленых.
— Надо полагать, в самых сильных выражениях, — пробормотала Кэролайн.
— Почему вы так говорите? — спросил Николос.
— Вы же называете их заклинателями, — напомнила Кэролайн. — Полагаю, они используют этот дар, чтобы заставить людей делать то, что им хочется, как Сирил меня и Меланту.
— Не совсем так. Повторяю, людям это трудно объяснить.
— Веловски, кажется, понял.
— Веловски — особый случай, — несколько раздраженно ответил Николос.
— Хорошо, значит, они попытались убедить других, — вмешался Роджер. — Что дальше? Голосование?
— Не так прямолинейно, — ответил Николос. — Согласные с Сирилом соединили с ним свои мысленные усилия, так же как согласные с Александром. Двое заклинателей встали друг напротив друга, и получивший перевес был наделен правом принять решение. В данном случае им оказался Сирил.
Роджер негромко хмыкнул.
— Помесь городского собрания с боксерским матчем.
Кэролайн только поморщилась. По ней, так это помесь самых низкопробных рекламных кампаний и самой грязной политики.
— Но как же он сумел убедить всех убить Меланту? — спросила она. — Разве она не лучшее ваше оружие?
— Пока еще нет. Ее дар еще не развился, и в этом как раз вся суть. В настоящее время мы имеем с серыми паритет, при котором ни одна из сторон не чувствует себя достаточно уверенной, чтобы напасть первой. Но когда Меланте исполнится пятнадцать, все переменится.
Он поднял брови.
— Что с позиции серых означает: если они хотят уничтожить нас, то должны начинать сейчас.
— Только не могут из-за паритета, — понял, наконец, Роджер. — Значит, вы заключили сделку?
— Это называется перемирием, — сухо сказал Николос. — Неужели непонятно?
— Но они же напали на вас, — возразил Роджер. — Сожгли ваш лес.
— Мне никогда этого не забыть, — тихо и угрожающе произнес Николос, так, что у Кэролайн по спине побежали мурашки. — Как и всем представителям моего поколения, большинство из которых с радостью пошли бы на все, чтобы бросить шестьдесят моих воинов в решающий бой с врагами.
— А вы за кого? — спросила Кэролайн.
Николос вздохнул.
— Я командующий и возглавляю воинов, а не всех зеленых. Что бы ни решили вожди, мне остается только подчиниться.
— Стало быть, в обмен на мир, — мрачно произнесла Кэролайн, — Сирил согласился убить двенадцатилетнюю девочку.
— Успокойся, милая, — несколько напряженно сказал Роджер. — Подобные решения нациям приходится принимать постоянно.
— И, разумеется, оно не было принято так легкомысленно, как вы полагаете, — добавил Николос. — Мы проанализировали все возможные варианты, начиная с отправки Меланты с семьей в ссылку и кончая исследованием возможности хирургического удаления способности использовать дар. И только после этого с величайшей неохотой признали, что остался единственный выход.