Зелёные Созвездия
Шрифт:
Замолкаю. Кажется, если я произнесу ещё одно слово, то разрыдаюсь от страха, столь реальным казались те жуткие часы, будто произошли этим утром. Мама молчит, её полные ужаса глаза льют слёзы.
– Ты восстановишься сынок, – говорит она. – Тебе повезло, что у тебя была вода. Кстати, откуда? Ты купил бутылку на борту?
Я молчу. Ничего не понимаю, хотя слабые догадки мерцают на горизонте сознания.
– У меня не было воды, – отвечаю.
Мама хмурится.
– Как же? Врачи сказали, что у тебя не было обезвоживания. Ни одна клетка не повреждена. Язык не распух…
– Распухал.
– Я…
Зато я теперь понимал.
– Я черпал воду из Моря… – говорю.
– Ты пил солёную воду? – глаза мамы расширились.
– Нет. Само Море питало меня водой. Правда, только в последние часы. Наверное, воду засасывало кожей. Только не солёную, а пресную. Соль куда-то уходила.
Мама вдруг улыбается и ласково гладит меня по голове. Слезинки уже высохли, только на ресницах блестит влага, и глаза красные.
– Пусть так, – говорит она. – Но знай, такого не бывает.
Я немного злюсь и говорю холодным тоном:
– Меня Море пожалело. Мы с ним очень долго разговаривали перед тем, как меня спасли. Я его уговорил спасти меня. Может, оно меня пожалело?
Улыбка меркнет на губах мамы, и она ничего не говорит. Растерялась. А когда собралась, произнесла:
– Вечером мы улетаем.
– Мы же должны были ехать на поезде, – говорю я.
– Двое суток? Тебе срочно нужно в больницу. В нашу, русскую. Поэтому я купила билеты на самолёт. Ты же знаешь, деньги у нас есть. Тебя повезут в специальном отделении самолёта на кровати, – мама снова улыбается.
– Зачем? – хмурюсь. – Я и сам дойду. Не маленький.
– Дело не в том, маленький ты или нет, просто тебе не стоит пока тратить калории. Ты можешь потерять сознание, и всё начнётся по новой. Кстати, хочешь есть?
Хочу ли я есть???
Боже! Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ЕСТЬ!
Только сейчас я вспоминаю про чувство голода. Странно, ведь я не ел уже четверо суток, а организм не беспокоится. Может, в меня вводили еду по трубочке.
Я интенсивно киваю.
Мама приносит что-то молочное, похожее на пудинг, и бутерброд с маслом, хотя меня тянет на яичницу или борщ. Но и эти продукты исчезают в мгновение ока. Я глотаю еду, почти не жуя, и плевать на боль в горле.
Доедаю последние крошки, допиваю остатки тёплого слабого чая и смотрю на пустую миску. Потом мой голодный взгляд впивается в маму.
– Ещё хочешь? – улыбается она.
Я киваю. Мама уходит, а я продолжаю изучать донышко посуды, по которой размазаны остатки пудинга. Мои дрожащие от волнения пальцы обвивают миску с невиданной любовью. Как же я раньше не понимал, что кушать – это так здорово?
Мама возвращается и жмёт плечами. Она говорит:
– Больше не дают. Говорят, что у тебя срабатывает какой-то рефлекс, и ты можешь есть до бесконечности…
Но я её уже не дослушиваю. Честное слово, я начинаю вылизывать миску.
Пока мы ждали скорую помощь возле больницы, я смотрел на море. То самое, в котором умирал пару дней назад. Лечебное здание оказалось недалеко от берега.
Мама разговаривала
Море! Море! – мысленно звал я, но не получал в ответ ни звука.
Может быть, мне и правда всё показалось. Но кто меня спас? Кто напоил водой моё тело? И всё-таки, я же не слепой, я вижу впереди марево, переполненное голосами волн, морских жителей. Вижу его не в физическом мире, а как бы мысленно.
– Да, Никите и действительно сильно повезло. Живых вряд ли ещё кого найдут, – улавливаю я голос медсестры и бросаю попытки связаться с Морем. Бесполезно. Оно далеко.
– Он у меня в рубашке родился, – доносится гордый голос мамы. – Это второй раз он оказывается в такой ситуации. И не по нашему недосмотру. По воле случая. Один раз в лесу заблудился, даже на медведя наткнулся и живой остался.
– Та вы шо! –восклицает медсестра.
Я прикрываю глаза и вспоминаю эту историю. Я был совсем маленьким. Лет пять, наверное. Мы с родителями пошли в лес. Я просто отошёл, чтобы сходить в туалет, а потом смотрю – вокруг деревья. В лесу оказалось легче заблудиться, чем я думал. Меня искали часа три, и за это время я успел набрести на медвежью берлогу. Мне повезло, что зверь оказался сытым. Он пошёл следом за мной и всегда держался рядом, оставляя меня на чёрный день. Когда меня нашли, медведя пристрелили, а если бы я поскитался с огромным монстром ещё пару часов, то мною неплохо закусили бы на ужин. А я тогда, глупый, думал, что мишка со мной подружился и ведёт меня к маме и папе. Хотя, это не он меня вёл, а я сам шёл, а зверь лишь, принюхиваясь, раздувая ноздри, брёл следом. Когда охотники пристрелили его, я плакал, кричал, что они убили моего друга…
(Через год отец умер от какой-то неизлечимой болезни)
Я едва заметно улыбаюсь. Некоторые моменты прошлого приятно вспоминать, даже если тогда они угрожали тебе лишением жизни. Наверное, пройдёт какое-то время, и я так же с улыбкой буду вспоминать кораблекрушение… хотя, вряд ли мёртвые ребята заставят меня улыбнуться.
И ведь тогда, семь лет назад, меня спасли в последний момент, как сейчас. Наверное, я и правда родился в рубашке.
А вот и скорая помощь.
Мама попрощалась с медсестрой, и меня погрузили. Я понёсся по горному серпантину, оставляя бескрайние воды позади. Закрывая в прошлом события, которые чуть не убили меня.
Вот такие приключения у тебя были, брат. И теперь всё будет хорошо. Самое страшное позади, – говорил я себе, задремав в карете допомоги.
Как же я ошибался.
Как ошибался!
Часть Вторая. Зелёные Дети
И Небо, и Море