Зеленые яблочки
Шрифт:
Глава 11
Ох уж эти сплетни. Чего в них больше? Правды или вымысла? Несомненно, что в каждой сплетне есть доля правды, остальное, конечно, зависит от того, как преподадут правду, а главное — кто? Если у сплетницы есть воображение, тогда держись, деревня. Подробности могут быть непредсказуемы.
Даша подходила к лавке и заметила, что три деревенские бабы, стоящие сбоку от входа что-то увлеченно обсуждают. Было видно, что они так увлеклись новостью, что не замечают никого вокруг.
— Ну, конечно, — Даша поморщилась, — Манька Лапшова!
Пожилая баба, выпучив глаза, громко разглагольствовала. Две другие слушали ее с большим интересом. — Порченая она, — услышала Даша, подойдя поближе, — вот те крест!
— Да ты что? — удивились в один голос слушательницы.
— А
— Их-х, — сочувственно подхватила одна из баб, — девка молодая, а теперь кому она нужна будет, кто ее возьмет?
— Да это они обо мне, — ужаснулась Даша. Она прошла мимо кумушек, даже не поздоровавшись. В лавке она машинально называла то, за чем пришла. Алексей с удивлением разглядывал ее. Такой рассеянной Даша еще никогда не была. «Словно случилось с ней опять чего?» — подумал Алексей. Он был рад снова видеть Дашу и пытался ухаживать за ней. На вечеринках после болезни она не появлялась и единственное место, где он мог встретиться с ней была лавка. Но ходила она теперь сюда не часто. Для Алексея каждый ее приход был в радость. Оставалась надежда, что он завоюет ее. Он улыбался и заглядывал ей в лицо.
— Дарья, ты как будто и не рада встрече? — ласково вопрошал он, — посмотрела бы мануфактурку, вон ситец зеленый в горох, как раз под твои глаза. Но Даша словно и не слышала предложений настойчивого ухажера. Мысли ее были заняты услышанным.
Вот значит, что говорят в деревне! А она радовалась своему выздоровлению. Выходит теперь, как отверженная она. Все будут вслед головами качать, да сочувственно вздыхать. Даша подумала о том, что сплетни дойдут до Егора. Как после этого он будет относиться к ней? Отвернется, или тоже будет смотреть с жалостью? Даша собрала с прилавка покупки, машинально отдала деньги, и не глядя на Алексея вышла из лавки. Идти домой не хотелось. Дома сразу заметят ее настроение. Они и так безмерно опекают ее. Даже Харитон, и тот стал замечать ее. Раньше он словно и не видел, как Даша нянчится с детьми. А теперь без конца хвалит. Как же он удивился порядку в своем доме, когда приехал с поля. Уж как благодарил ее, придя вечером с Колыванихиной пол-литрой к отцу. А потом весь вечер за столом хвалил за хозяйственность. Видно соскучился по уюту. Мать его все реже приходила в хутор, объясняя, что не хватает сил управляться с двумя хозяйствами, мол, не молодая уже. А может просто хотела, чтобы Харитон привел в дом хозяйку побыстрее? Но Харитон не спешил. И Даша все чаще приходила в хату к соседу: убраться, с детьми посидеть. Все привыкли к тому, что Даша помогает ему. Даже бабка Авдотья перестала ворчать на внучку, за благоволение к чужим детям. На полях давно убрали пшеницу и рожь. Дед Василий, застудивший поясницу, теперь почти не слезал с теплой лежанки. И хоть на дворе было теплое начало осени, топили печку, чтобы дед грел свои кости. Идя по дороге, Даша думала, что видно, надолго поселились в их доме всякие неурядицы. Ведь жили так дружно до этой памятной зимы. И не смотря на тяжелый характер матери, никто не обижался. Даже то, как мать встречала выпившего отца, казалось теперь веселой шуткой. Даша вспомнила, как она маленькая кидалась поперед отца, боясь, что мать и вправду «огреет» его длинным ухватом. Но ни дед, ни бабушка не спешили на помощь своему сыну, вспомнилось Даше. Она подумала, что дед и раньше маялся спиной, но всегда был бодрым, поваляется на печке день-другой и опять за дела или за газеты. А теперь дед согнулся и больше недели не сползает с печи.
— Может, они слышали новость? — ужаснулась Даша. Домой она пришла уже успокоившаяся. — Что бы там ни говорили, — решила она, но надо жить дальше.
В летнее время посиделки прекращались, молодежь тоже от зари до зари вместе с родителями работала на полях. Иногда собирались возле Августининого дома и сидели на спиленной старой ветле. Девки на всю деревню пели песни. Но когда песню заводила Маня Кутепова, притихала вся деревня. Все слушали ее приятный грудной голос. Пела она все чаще грустные песни. О ней говорили, что надо бы ей в город, там бы оценили ее талант. Но Маня о городе не мечтала, где уж из такой глуши, да в люди. Она и ходить-то не умеет по городским улицам. Мечтала Маня о веселом парне. Давно приглянулся
Никита не настаивал. Долго еще слышались смешки у ворот. Никита рассказывал байки из солдатской, еще не забытой, жизни. Глашка посмеивалась его шуткам. Но наконец ей надоело слушать и она отправила восвояси веселого кавалера.
Даша не ожидала прихода подруги. А та, как всегда шумная, прихорашивалась у зеркала, висевшего на стене в боковушке.
— Ой, Дашка, — как будто невзначай вспомнила Глашка, — меня вчера Никита провожал! Она посмотрела какое это произвело впечатление на подругу.
Даша смотрела осуждающе: быстро же ты Кольку забыла.
— Я его забыла? — деланно — удивленно спросила Глашка.
— Ну ладно, ладно, — примирительно улыбнулась Даша. Глашку только затронь, начнет ругать неверного Кольку, тот икать замается.
Глашка, не умеющая держать язык за зубами, зашептала то, о чем гудела вся деревня:
— Ой, подруга, а еще я слыхала, что в деревне говорят, будто ты порченая! Будто от порчи нельзя вылечиться. Вон Лизку ни доктора, ни знахари не могут вылечить…
Поняв, что увлеклась, Глашка в испуге закрыла рот рукой: ой, чего это я?.. Она посмотрела, какое это произвело впечатление на Дашу. Та сидела, словно окаменевшая. Глашка, поняв, что сболтнула лишнее, кинулась к ней.
— Не обращай ты внимания. Ты ж знаешь Маньку Лапшиху, чего и нет наплетет. Да ей мало верит кто.
«Конечно, мало» — горько подумала Даша. Впечатления от вчерашнего еще были свежими.
— Я знаю, все, что обо мне говорят, — Даша встала и подошла к окну, — сама слыхала.
— Ой, подруга, чего же будет теперь? — у Глашки в глазах стояли слезы, — теперь к тебе никто и не посватается, — сочувственно произнесла она.
— И не надо, — голос Даши прозвучал равнодушно.
— Вот ты дурочка, — укорила ее Глашка, — вековухой хошь, как Августина?
Даша промолчала. Она не загадывала так далеко. Осень приносила свои заботы. С поля эти заботы перенеслись на огород. Дед хоть и ходил согнувшись, все же помогал на огороде. Но теперь он больше присматривал за Харитоновыми детьми. Даша вместе со всеми убирала картошку на огороде. Харитон тоже возился в своем огороде и помощи ему ожидать не приходилось. Наконец, когда на своем огороде завиднелся край, Михаил не вытерпел и велел Ивану и Саньке пойти помочь соседу.
— Я тоже пойду, — вызвалась Даша.
Катерина и бабка Авдотья неодобрительно обернулись к ней. Но обе промолчали. Хотя на уме у обоих было: c чего это Дашка все норовит к соседу на помощь? Своих дел не переделать, а она в помощницы! В семье ее жалеют, а там вон сама за тяжелую работу хватается. Ишь какие ведра полные таскает.
Бабка Авдотья не выдержала.
— Дашуня, ты так много не грузи, надорвешься.
Харитон перехватил огромную бадью из рук Даши.
— Не рвись, Даш, я носить сам буду, ты выбирай.