Зеленый фронт
Шрифт:
Гулкие удары продолжали молотить не переставая, хотя уже давно разметало на части тело старшину Колокольцева и полностью завалило тот проход, из которого он вылез. Чумазые от пыли и копоти расчеты, блестя на солнце своими зубами, бегали как заводные от ящиков к орудиям и обратно. Рука офицера вновь и вновь опускалась, заставляя говорить очередное орудие.
16
Солнце медленно, словно нехотя, поднималось над лесом. Было еще прохладно.
– Хорошо, человек, - глухо прошипел голос.
– Я понял тебя.
Так и не ложившийся спать, старшина с противоречивым чувством оглядел стоявших перед ним солдат. С одной стороны, он видел серые лица с впавшими щеками, рваное обмундирование, худую обувку, а с другой - рыкающие бешенством глаза, стиснутые побелевшими пальцами приклады винтовок и автоматов.
– Ну, что, товарищи пограничники, - негромким голосом начал он, придерживаясь рукой за лесину.
– Где бы мы с вами не находились, как бы мы не выглядели и какое оружие бы не держали в руках, мы по-прежнему, остаемся солдатами Красной Армии... Нас мало, почти нет винтовок и боеприпасов, но мы еще живы!
Он говорил о том, что они слабы и почти нет шансов на победу, но в их глаза не было страха. Это были бездонные колодца, наполненные лишь одной яростью.
– Пришел день нашего гнева, - продолжал говорить старшина, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать.
– Мы до сыта напьемся их крови...
Едва затихла напутственная речь, как горстка солдат, набросив котомки за плечи, повернула в сторону крепости.
… В это время крепость еще жила. Глубокие казематы, образованные мощными полувековыми стенами, надежно скрывали несколько десятков раненых пограничников и членов их семей. Уже давно закончилась еда, почти не осталось воды, но продолжала жить надежда.
– Мамуль, а мамуль, а когда за нами папа придет?
– открыв огромные черные глаза, прошептала кроха.
– Он ведь придет за нами?
Исхудавшая ладонь с обрызганными в кровь ногтями осторожно погладила ее по головке.
– Конечно, доча, придет, - также тихо проговорила она, продолжая гладить девочку.
– Помнишь, что он нам сказал? Я, говорит, приду за вами. А он ведь, красный командир, и всегда делает то, что обещает... Вот, еще маленько и придет... Ты подожди чуть-чуть.
Вновь посмотрев на темнеющий вход с надеждой, девчушка затихла. Он расковыряла в своем углу крошечную норку, куда положила свою любимую куклу.
– Ты, Танька, сиди здесь. Поняла?!
– забормотала она ей, накрывая какими-то тряпками.
– А то злые дяденьки придут и... Паф — паф! Возьму и застрелят тебя.
Она бы еще долго возилась с куклой, если бы не странный усиливающийся звук, который стал неожиданно раздаваться со стороны кукольного убежища. Сначала это напоминало своеобразный шорох, потом было больше похоже на какое-то шебуршание.
– Мам, ты слышишь?
– наконец-то, не выдержала девочка,
– Там кто-то роется.
Обессиленная женщина вновь приподнялась со своего места и наклонилась к ребенку.
– Что ты там такое услышала?
– с ноткой недовольства спросила она.
– Мышей или таракашек?!
Несколько секунд ее лицо ничего не выражало. Потом звук чуть усилился и, вскоре превратился в ясный и стабильный хруст или даже пережевывание.
– Это что же такое?
– слабость, равнодушие и отчаяние несколько раз сменили друг друга.
– Товарищи! Там, действительно, кто-то есть... Вы слышите?! Может это наши?
Еще мгновение назад лежавшие вповалку люди зашевелились, стараясь подползти поближе к источнику шума. Вдруг из самого низа стены посыпалась бурая крошка, затем оттуда осторожно вылез неровный кирпич. Затем кладка в этом месте начала покрываться мелкими трещинами, выстреливая в стороны небольшие коричневатые острые осколки. Через секунду кирпичи, поднимая тучу пыли, с треском рухнули внутрь каземата.
– Ой, мамочки, что это?
– истерически всхлипнула молодуха, сидевшая к этому месту ближе всех.
– Смотри, смотри!
Тыкая в сторону пальцем, она медленно отползала назад.
– Отойди-ка, дуреха, - хрипло проговорил солдат, казавшийся со своей развороченной рукой самым здоровым.
– Дай-ка я гляну туда!
Прищуривая глаза, он осторожно пролез вперед и неожиданно для всех громко и с чувством выругался.
– Не знаю что это, но немцами здесь точно не пахнет!
– удивленно пробормотал раненный, всматриваясь внутрь открывшегося подземелья.
– Может от панов что тут осталось... Заховали поди от трудового народа свои богачества. Вот поди-ка целый ход тут!
Подтянувшимся к нему людям открылось необыкновенное зрелище. Из-за кирпичной кладки, в которой словно гигантские черви выгрызли здоровенное отверстие, темнел подземный ход. Его стены, края которых утопали в темноте, были гладко отполированы.
– Смотри-ка, это же не кирпич, а обычная землица!
– крючкообразные пальцы, давно не знавшие мыла, осторожно поскребли ровную поверхность.
– Дивно это... Ой! Ты... черт поганый!
Прямо из темноты на собравшихся надвинулось чумазое круглое лицо с блестящими глазами.
– Ну че, славяне!
– громыхнула харя на отпрянувших людей.
– Не ждали уже нас!
Отряхивая с головы земляную пыль, на свет вылез невысокий кряжистый солдат.
– Старшина Голованко. Четвертая застава, - рука попыталась метнутся к голове, но неуклюже застыла у груди.
– Мы тут за вами пришли...
В тот момент никто из них не обратил внимание на странный тон старшины. Люди обрадовались... Перемазанная в земле кроха с радостью смотрела на мать и быстро тараторила: