Зеленый фронт
Шрифт:
– Большевики, - солдат с интересом всматривался в тех, о ком постоянно слышал от своих товарищей и командиров.
– Вроде, люди, как люди...
Он был несколько разочарован тем зрелищем, что предстало перед его глазами. «Где эти чудовища?
– недоуменно спрашивал он себя.
– Где еврейские комиссары, которые сражаются до последнего?». По слегка заросшему склону устало брело людское стадо. Здесь уже не было солдат, жизнь которых подчинены исполнению присяги и выполнению воинского долга. Это была разобщенная, израненная, уставшая, сломленная толпа.
Поток пленных, казался нескончаемым. Люди все шли и шли, провожаемые взглядами победителей, пока победителей.
– Мне кажется, мы с вами и повоевать то не успеем, - с хрустом потянулся Отто.
– Если они будут сдаваться в плен такими темпами, то по Москве мы будем гулять уже через месяц. Так ведь, Курт?!
– Иногда, Отто, мне кажется, что в твоей голове слишком много шнапса и совсем не осталось мозгов?
– не поддержал шутливый тон его товарищ.
– Мы с тобой уже давно воюем и я привык к твоим шуточкам. Но кто-нибудь другой может и не понять!
– А что, я такого сказал?
– попытался обидеться тот.
– Все это говорят! Мы скоро раздавим большевиков. Они везде бегут! Парни из соседней дивизии, что перегружалась с нами в Варшаве, вообще сказали, что у Сталина больше не осталось войск и до Москвы дорога свободна. Что тебе непонятно?
– Знаешь, Отто, не все так просто, как нам кажется. У нас ведь говорят не только про это... Ходят слухи о том, что русские настоящие фанатики и не отступают даже тогда, когда попадают в окружение.
– Ха-ха! Большего бреда я не слушал!
– напарник мощно и с чувством заржал.
– Вон, смотри!
– взмах головой на проходящую колонну военнопленных.
– Это что, по твоему, фанатики?! Смотри внимательнее! Я скажу тебе, кто это... Русские всего лишь славянское быдло, которое занимает принадлежащее нам по праву место. Только сильная раса — нордическая раса может и должна владеть всеми этими и другими территория. Быдло! Оно не умеет воевать! Ударить исподтишка, как обиженный раю или незаметно укусить, как жалкая собачонка... Ха-ха-ха-ха! И он мне говорит о фанатиках?!
Вдруг он резко замолчал, словно чем-то подавился. Курт удивленно проследил за взглядом друга. Прямо на них из колонны не отрываясь смотрел солдат, в глазах которого было столько ненависти, что становилось не по себе.
Он брел в той же самой колоне, где были точно такие же люди. Выгоревшая на солнце гимнастерка, грязно-белые спутанные волосы, устало мотавшиеся почерневшие руки — это был всего лишь один из многих сотен солдат.
– Эта скотина смотрит на меня!
– не выдержал Отто, отводя глаза.
– Ладно! Посмотрим!
Казавшееся грузное тело быстро перевалилось через подоконник и оказалось прямо перед пленным.
– Смотреть на меня!
– рявкнул немец, тыча стволом карабина в грудь.
–
– взбесившегося Отто, оравшего со всей дури, ничуть не заботила языковая проблема.
– Твой господин!
Небритое, немного вытянутое лицо с выпиравшими скулам, было словно вырублено из камня. Это впечатление еще более усиливал налет всепроникающей пыли. Пленный стоял неподвижно, будто совершенно не понимал бросаемых ему в лицо фраз. Наконец, он слегка отпрянул назад и харкнул. Землистый плевок попал прямо на немецкий сапог.
– Ты..., ты, - багровое лицо, наводило на мысль о скором сердечном ударе.
– В меня?! На!
Приклад со всей силы влетел в грудь пленному, сразу же согнувшемуся от невыносимой боли.
– Хорошо!
– ровный багровый цвет сменился какими-то непонятными красными пятнами.
– Еще получи!
Приклад с постоянством кузнечного молота поднимался и опускался, поднимался и опускался, превращая человеческое тело в кровавое месиво.
– А теперь слизывай!
– Отто тыкал сапогом в окровавленное лицо.
– Чтобы было чисто! Быстрее!
Высыпавшийся из вагона солдаты обступили обоих и весело гоготали. Их можно было понять — в монотонном пути, наконец-то, появилось хоть какое-то развлечение.
– Что, Отто, хочешь, чтобы этот русские за тобой и белье стирал?
– раздался из кампании чей-то веселый голос.
– Тогда не бей его больше!
– Нет, камрады, он больше по другой части!
– подхватил второй, из-за реплики которого грянул хохот.
– Вон Фриц из второй роты знает, что это за части!
Среди хохота чуть остался незамеченным пленный советский солдат, который с трудом встал на карачки. Из под всклоченных волос он с бессильной ненавистью оглядел врагов и... вновь плюнул.
15
– Воды, воды, - раздавался еле слышный голос из дальней части каземата.
– Что вы, словно глухие, дайте же наконец кто-нибудь воды! Не мучьте! Пить! Сволочи, дайте попить...
Вокруг царил полумрак. Остро пахло потом и гниль.
– Братцы, пить, - хрипел неугомонный голос.
– Сами же пьете, а я что, рыжий? Уроды!
Лежащие вповалку люди никак не реагировали на мольбы раненного. «Уже второй день пошел, - с трудом раскрыл воспаленные глаза старшина Игорь Колокольцев, единственный из еще более или менее способных держать в своих руках оружие пограничников.
– Да, точно, позавчера последний раненные котелок добили. А этот с тех пор так и надрывается...».
По стене мелькнула тень. старшина нащупал рукой приклад винтовки. В дальний угол скользнула светлая фигурка. «Валька пошла, - с облегчением расслабился Игорь, откинувшись на свою лежанку.
– А что толку то идти? Воды все равно нету».
– Да что это такое твориться?
– вновь захрипел раненный, по-видимому, набравшись сил.
– Госпиталь, госпиталь, а воды то и нет! Кто-нибудь, позовите дежурного... Я вам покажу, как глумиться над раненным солдатом... Покажу, век будете помнить.