Земля дождей
Шрифт:
— Спасибо, — прошептал я с закрытыми глазами. Рука продолжала поглаживать землю.
Внезапно мои губы потянулись вниз. Лицо оказалось вблизи от прохладной поверхности.
— Спокойной ночи, — прошептал я ещё тише. И коснулся земли губами.
Я поцеловал её.
И уснул.
*
Дома бывают разные. У меня за всю мою непродолжительную жизнь было три дома. Первый и второй — в реальности. Третий — где-то в душе.
Первые два, конечно, назвать домом можно только с большой натяжкой. Детдом и дурдом. Созвучно, хоть смейся, хоть плачь.
А третьим был тот, о котором я мечтал. Тот, который я представлял силой своей отчаянной фантазии. И
И я искал такой дом. Дом, которого у меня никогда не было в реальности. Я безумно мечтал о нём. Представлял его во всех мельчайших деталях. И всегда видел её в нём.
Её — родную, красивую, улыбающуюся.
Её — протягивающую мне свои нежные руки.
Её — ради которой стоит жить. Бежать. Искать. Падать. Снова вставать. И снова бежать.
М а м а.
Чтобы быть вместе с ней, я готов был на всё…
Нередко мне снился такой дом. И во сне обычно я оказываюсь перед его высокой дверью. Рука моя, маленькая, тонкая и бледная, как у младенца, поднимается и нервно стучит по жёсткому, истёртому дереву.
Мамочка, милая, открой! Я пришёл! Наконец, я пришел. Теперь мы будем вместе. Всегда! Вот же я. Открой, мамочка. Пожалуйста. Почему не подходишь к двери?.. Ведь ты там! Я знаю, ты там. Ты слышишь меня. Пожалуйста, открой же скорее! Мне страшно здесь одному! Мамочка! Мне очень страшно. Забери меня отсюда. Слышишь, мама?.. Не оставляй меня здесь! Прошу, мама! МАМА– А-А– А-А!..
*
— Доброе… время! — жизнерадостно воскликнул голос.
Я неохотно повернулся и лёг на спину. Ева сидела на корточках у ямы и внимательно смотрела
— Ты уже тут… — пробормотал я, приподнимаясь и протирая ладонью лицо.
Чувствовал я себя вовсе не отдохнувшим, а наоборот. Будто долгое время усердно бился о что-то твёрдое. Сильно трещала голова. Венок сполз назад и шлепнулся на землю. Я взял его. И заметил слабые вмятины в земле. На том самом месте, где во время сна лежала правая рука.
— Я вся заинтригована и жду продолжения истории! — оживлённо заговорила Ева. — Такая завязка, такой сюжет! Ты прям отменный рассказчик.
— Я раньше хотел… писателем стать, — проговорил я бессвязно, вылезая из ямы. Возвратив Еве венок, я сразу же направился к воде ополоснуть лицо. Может, хоть это вернёт мне дееспособное состояние.
Ева привстала, поправила неожиданно оказавшийся на её голове венок и зашагала рядом со мной.
— А почему не станешь? — спросила она, неотрывно глядя, как я потираю пальцами виски.
— Ну… на этом острове я уже вряд ли сыщу себе много читателей…
Я присел на берегу. Зачерпнул в ладони холодной воды и ополоснул лицо. Дрожь не спадала. Меня жутко трясло.
— А что у тебя с правой рукой? — сказала Ева, всё это время внимательно наблюдая за мной. — Шрам на ладони. Откуда он?
Я бросил взгляд на правую руку.
— Об этом как раз следующая часть моего рассказа…
Затем привстал и двинулся к яме. Ева неуверенно шла рядом.
— Что-то ты не весел, Роман… Говорила же тебе, не нужно спать. Эй, ну стой! Надо тебя как-то развеселить. Эй, ну хватит меня игнорировать! Остановись! Да. Вот так. Слушай… А ты вот замечал когда-нибудь, что люди в ярком солнечном свете выглядят иначе? Замечал? Они как будто становятся добрее, красивее, возвышеннее. Свет преображает, делая всё таким же светлым, ты знал?
— И что? — спросил я. И от наивного вида Евы слегка улыбнулся.
Она, заметив это, заговорила ещё задорнее.
— Давай, Роман, встань и ты под солнечные лучи! Почувствуй их по-настоящему. Давай же! — восклицала она, окрашивая остров ярким смехом. — Они вычищают всё плохое, они лечат. Давай же, прямо сейчас! Нельзя начинать новый день с такого настроения. Не то ты сейчас рассыпешься, как песок!
Ева вытолкнула меня чуть вперёд. Как бы на воображаемую сцену. Я недовольно поморщился, развёл руками, мол: «Ну и что? Что теперь-то делать?». А она лишь указала пальцем вверх.
Я поднял взгляд к солнцу. И сразу прикрыл глаза из-за сильного свечения. На экране век заиграли мерцающие блики, разноцветные пятна. В следующее мгновение я услышал у своего плеча дыхание Евы. Она стояла сбоку, держа меня за левый локоть, словно зверюшку, которая может в любой момент сорваться и убежать.
Я сосредоточился на ощущениях. Солнце обливало кожу, нагревало её. Мой нескончаемый озноб приятно контрастировал с этим теплом. Это подобно тому, когда ты замерзший опускаешься в горячую ванну. Вскоре я успокоился и полностью расслабился…
Но потом в один момент испуганно вздрогнул. Ева вдруг ни с того ни с сего громко запела у самого моего уха:
Жги наши глаза, не милуй!
Жги всю боль и злобу мира,
Солнце, хватит, не томись!
Выжигай всю ненависть.
Выжигай мои глаза,
Выжигай всё без следа.
Там, на донышке души
Все страдания Земли.
И растает корка льда:
Правда, ложь, — одна вода.
И взойдёт росток Любви,
Ты его всегда храни!
Но без слёз не расцвести