Земля дождей
Шрифт:
Но сейчас всё это были не шутки.
Что же я, чёрт подери, наделал…
[10]
Под большими валунами открывалась глубокая пещера. Настоящая пропасть. Там, где-то на её дне шумела подземная речка, которая затем под силой своего бешеного течения извергалась в широкую Верхнегорскую реку.
По слухам, именно в этой пещере разлагались трупы всех пропавших здесь людей. Я же сомневался, что такое быстрое течение позволило бы хоть чему-то уйти ко дну. Оно бы тут
Эта быстротечная речка в пещере была похожа на жизнь. Неслась так же стремительно, неуклюже, свирепо, тревожно и опасно. Я, в принципе, понимал теперь, что двигало людьми, решившимися пойти ко дну этого зловещего места…
Там на глубине имелось какое-то особое притяжение. Казалось, можно сигануть туда вниз головой — и ничего с тобой не будет. Как будто этот полный энергии поток и должен подхватить тебя, чтобы унести куда-то подальше отсюда. Куда-то к новой жизни. К жизни, намного отличающейся от твоей нынешней.
Да. Эта пещера виделась спасением от всех бед. Эдакая кроличья нора для самых смелых «Алис», не боящихся встретиться с говорящими кроликами, танцующими чайниками и… со смертью.
…За городом всё было иначе. Другие запахи, другие пейзажи. И нет людей. Лишь я. Недалеко от заброшенного моста, что пролегал над Верхнегорской рекой. Словно подбитый какой-то болезнью, он был весь покрыт ржавой сыпью и, казалось, вот-вот не выдержит и рухнет. Дорога, на которой он пролегал, уже давно не использовалась. Построили другую: в объезд. По ней я и приехал сюда. Неподалёку от моста как раз находились эти самые огромные камни. Под ними, на глубине метров десяти, нёсся поток безымянной речки.
Эта пещера — особое место. Именно здесь, по легенде, пропало больше сотни людей. Поговаривали даже, что некие учёные изучали данный феномен. А может, это всё лишь городские байки, каковых огромное множество. Чтобы запугивать ночами детские умы. Особенно детдомовские, когда объявлен отбой, а спать никому не хочется.
Но, так или иначе, я здесь.
Меня сильно рвало. Я склонился над опасной дырой в пещеру, опустив голову в тёмную пропасть. Всхлипнул. Затем не выдержал и заплакал. Через мгновение, откинувшись на спину, стал биться в слезах. Перед глазами не исчезал образ девушки… Той самой — распростёртой на асфальте. Жуткая вмятина на лобовом стекле… Визг тормозов, до сих пор звенящий в ушах…
Я не мог оторваться от этих мыслей! Автовокзал был через одну остановку, а не на следующей. Через одну! И о чём я только думал, когда отвечал ей!..
Но в том-то и дело, что в ту минуту я ни о чём думать не мог. В голове кричала только одна мысль — это место. Вот эта самая пещера, уходящая в черноту, где клокотала речка. Спрыгнуть бы сейчас туда — и дело с концом.
Так и планировал. Но… дорожный инцидент не отпускал меня. Он плотно схватился сзади за мои плечи ледяными пальцами и, прислонившись к самому уху, шептал: «Ты не смеешь! Не смеешь уйти сейчас, пока не узнаешь о судьбе той бедняжки. Ты виновен в аварии. С твоих слов она вышла не на той остановке. Так что это только твоя вина. Твоя!».
Меня снова вырвало. Я вновь
Да… я не могу… Ну никак не могу сейчас осуществить то, ради чего приехал.
Нужно вернуться обратно. И узнать, что с ней сталось. Быть может, и правда, жива и здорова?.. Хотя… что за ересь. После такого металлического удара по хрупкому телу здоровым уже, как ни пытайся, всё равно не останешься…
Когда приступ рвоты отступил, я отодвинулся от дыры. И вспомнил о двух конвертах, что торчали из левого кармана джинсов. Присел. Ноющей, но уже с запекшейся кровью рукой вынул их. Её письмо отложил в сторону. Сейчас не время. А во втором нашёл пятьдесят тысяч рублей. Валерий… как благородно с его стороны…
Я держал в руке купюры и смотрел, как ветер теребит их кончики. Смотрел и думал, что я сейчас — точно как один из этих кончиков. Трепыхаюсь под воздействием могучей внешней силы. И так же — на самом деле — ничего не стою. Всего лишь — придуманная концепция для организации человечества. И так же — однажды кончусь. Буду истрачен. Или жизнь разменяет меня на других людей. Но сегодня… сегодня, выходит, я сам разменял свою жизнь жизнью незнакомой мне девушки? Бред… Что за абсурд в моей больной голове…
Или всё-таки я чего-нибудь да стою? Но вот только как это понять?
Наверное, только по тому, способен ли я довести до конца самое главное…
Ведь так бывает, что в момент сильной эмоциональной встряски, поднявшейся злобы или ненависти к кому-то, ты наполняешься чрезвычайной решимостью действовать. Действовать, чтобы непременно изменить эту напряжённую ситуацию. Пусть даже не сейчас — из-за отсутствия возможностей, — а в будущем. Наполняешься такой решимостью, что свято клянёшься себе в эти импульсивные секунды, что никогда не забудешь этого чувства. И того, кто его вызвал. Клянёшься, что оно непременно сохранится в тебе до конца.
Но проходит время — час, день, — и эмоциональное топливо испаряется. И как бы ты ни старался воскресить чувство решительной бойкости, само по себе оно уже мертво. Это начинает раздражать. Ведь энергии для конкретных шагов уже попросту нет. Неоткуда брать. И весь тот пыл, то обещание самому себе бесследно исчезает. И становится невыносимо обидно. Начинаешь чувствовать себя слабаком, ничтожеством, не способным даже удержать до конца свои чувства в силе. Не способным поддерживать огонь страсти, чтобы, как себе поклялся, непременно что-то сделать, изменить.