Земля и Небо (Часть 1)
Шрифт:
Ну хорошо, если были или есть они, эти боги, то уж тогда меня-то, как мученика, в рай они должны определить.
А что? Я не убивал, не прелюбодействовал. Да, воровал, ну так что из того? Смотря у кого брать и при каких обстоятельствах... Здесь я могу поспорить с богами, если мне срок в аду решат определить. Или там бессрочно?
А как же тогда душа эта, которая вечная? Значит, есть конец срока? Или вечно она там в котлах и будет топиться, преть? Неверно. Раскаяться душе надо, шанс дать. Даже в Зоне шанс дают, так Бог-то мудрее этих оглоедов.
Так что если из этого ада да в тот,
Воровал. Один раз огромный ювелирный магазинище на уши поставил. Красиво было. Пугнул только вот там пистолетом одну дамочку, та описалась от страха, за это и срок схлопотал новый. А с другой стороны: дома-то ее любимый супруг, возможно, так пугает, что она колготки пять раз на день меняет, и ничего. Так где ж справедливость? Я к тому же и ни копеечки потратить-то не успел, сразу из-за этой дамочки и взяли. В чем тут зло обществу?
Плохо, конечно, воровать, людей обманывать. Но ведь и деньги нужны, кто их, какая сука придумала?
– - ...жрецы приносили в жертву людей...
Вот и нас тут, в Зоне, приносят в жертву, чтобы похвастаться там, на воле, как закон работает, как наказан злодей. В древности хоть чик ножичком -- жертва подрыгается минутку и успокоилась... А тут на пятнашку раскатывают принесение в жертву. Камень станешь грызть...
Все сидишь и приносишься, приносишься... в жертву. Кому?
– - Сейчас тоже в жертву приносят, когда показательные суды устраивают!
– - тут перебил майора чей-то голос из-за спин. Я не углядел -кто, но -- молодец, точно вставил.
Майор, хладнокровный человек, выжидал, пока тот продолжит, но не дождался.
– - Что это там за эрудит выискался?
– - спросил не зло так, как только он, Мамочка, мог.
– - А голову высунуть смелости нет?
– - Есть!
– - это Дупелис, литовец, упертый парень. Поднялся, посмотрел открыто в глаза Медведеву.
И -- смутился майор, крыть-то нечем.
– - Прошу реплики не отпускать. У нас есть квартальный план лекций, -говорит, -- и мы согласно ему дойдем и до показательных судов.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Что им еще сказать, чтобы прошибить эту блатоту? Да, общество вынуждено было отделить себя от них -- и отделило. Часто без оглядки и без меры, будто навсегда, хотя они такие же его члены, как я, жена моя, дети...
Но -- они воровали, они грабили, они убивали, наконец, и как тут обществу не защититься от них? В старину таких на кол сажали, и вся недолга. Руку вначале отрубят, потом на все четыре стороны из города. В общем, выталкивало их из себя общество всегда, и правильно, люди хотят жить не по волчьим законам, а по человеческим.
Но и здесь не ставим же мы на них крест, вот что главное. Ну понятно, Зона вора лучше не сделает, еще больше звериного в нем может проснуться. Но здесь есть время человеку поразмыслить, как дальше-то жить. Может быть, в этом и был главный и великий смысл того давнего прокурора, кто первым вместо смертной казни воришки или убийцы повелел: посадите его в темницу, пусть одумается и очистится от зла. Бывают же с теми, кто под высшей мерой ходит, озарения да раскаяния. Ну там понятно: смерть --
– - Я уже очистился, а меня не выпускают, -- сообщил умник Дупелис, опять меня перебив.
Я кивнул понимающе.
– - Хорошо. Идите на вахту и ждите меня, я вас прям счас и выпущу...
– - Уж и слова сказать нельзя!
– - возмущенно буркнул остряк.
– - Каждая минута задержки -- еще одни сутки изолятора, -- сообщил я ему.
Ушел на вахту, уже молча.
Понятно, у них всех горе, как бы ни хорохорились. Но оно и есть расплата за содеянное. Зона -- не только расплата, но и обретение права на будущее, новое будущее. А для этого надо справедливо судить себя: вот я сорвался, вот хотел выместить зло на другом. А не слезливо жалеть себя: ах какой я бедненький... знаете, братцы...
– - Хорошо, кто желает досрочно освободиться? Поднимите руки.
– - А ногу?
– - нашелся новый остряк.
– - Если нет рук... головы... валяй, -- разрешил я.
– - Хоть задницу.
Заржали.
– - Ну что, один актив только освободиться хочет? Смелее!
Потихоньку начали поднимать то там, то здесь.
– - Да они ради свободы готовы жопы лизать, и мать предадут!
– - с наглой издевкой подытожил четко тот же голос.
Я увидел, кто говорил -- молодой, крепко сбитый, чувствующий свою силу и оттого дерзкий парень, уже знакомый мне Бакланов.
Сидевший впереди огромный рыжий мужик вдруг резко обернулся к нему и замахнулся кулаком.
– - Сволочь ты языкастая! Гондон, штопанный колючей проволокой!
– прохрипел рыжий, норовя стукнуть остряка, но на его руке повисли.
Парень оторопел, сверкнул на рыжего глазами, но промолчал.
Хороший итог. Не успел во всей полноте результатам порадоваться, как в дверь влетел Шакалов с тремя прапорщиками.
– - Так, граждане осужденные!
– - громко заорал на весь барак, спугнув дремлющего дневального.
– - Контрольный обыск помещения, или, на вашем языке, -- шмон! Всем к стене, руки в гору. Любое движение пресекаем вашими любимыми инструментами!
– - радостно помахал дубинкой.
Он только сейчас заметил поднявшегося вместе с зэками меня, стушевался, но лишь на секунду:
– - Звиняйте, товарищ майор. Приказ начальника колонии, все по графику.
– - Предупреждать бы надо...
– - А предупреждать не велено!
– - кричит Шакалов.
– - Сюрпризом велено.
ЗОНА. ОРЛОВ
Махнул Медведев рукой, пошел к выходу -- сквозь крики, шарканье сапог, бурчанье, матюки зэков и звериный рык неуемного прапорщика.
Полетели подушки, глухо падали свергаемые тумбочки, мягко шагали по матрацам прапора, простукивая, прощупывая, выискивая везде неположенные предметы. Ну и поиски уже скоро стали давать результаты. Находки запрещенных вещей обычны: картишки с голыми бабами, блоки сигарет, бинты, какие-то склянки с непонятными растворами.