Земля и Небо (Часть 1)

Костомаров Леонид

НЕБО. ВОРОН

Картина Жизни не выбирает события в зависимости от значимости персонажей в общей истории этого государства, города, народа. Она на то и всеобъемлющей называется, что открывает при моей помощи и тысяч таких же, как я, беспристрастно общие закономерности развития общества, которое там, внизу. На примере этой бедной семейки можно увидеть определенные тенденции, традиционные для рода человеческого -- дурно воспитанного, несдержанного, дикого, жизнь которого ко всему отягощена стремлением к спиртному. Они беспечны и практически не контролируют свою жизнь, а она

подвержена множественным соблазнам такого толка, что в конце концов приводят его в это скорбное место. Бедная эта семейка обречена на повторение происходящего с ней сейчас... И возвращение Дробницы, или, как здесь говорят, ходка, будет совсем скоро. Преступление он совершит уже через пару месяцев... Мордобой в очереди за пивом... все это неинтересно...

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Ничего хорошего ждать от Клячи на свободе, к сожалению, не приходится -- подпорченный экземпляр. Ну, подождем.

Прихожу опять в барак. Ворона не видно, завхоз работает, спрятал птицу. Что с ней делать, ума не приложу, нельзя ведь, нельзя, на меня же кто-нибудь начальнику колонии и настучит: Медведев зоопарк развел у себя в отряде. Надо что-то решать... Вот и завхоз.

– - Что-то стенд "Крокодил" не обновляем, -- обращаюсь к нему.
– - Надо использовать наглядную агитацию во всю мощь. Значит, нарисуешь вот что... Будто пляж, а на нем сидит Крохалев, весь в наколках, и все люди от него, как от чумного, шарахаются.

Переминается завхоз.

– - Что?
– - спрашиваю.

– - Ну... обидится, потом мне несдобровать...
– - мнется.

– - Это приказ, Глухарь. Если будете всего бояться, на волю не скоро попадете.

Покраснел, почесывает голову -- домой-то хочется. Пусть решает. Не мне же этого идиота в наколках малевать? Подходим к стенду "Крокодил", я глянул на него и засмеялся. На обратной стороне какого-то плаката картина неизвестного художника. Стоит на трибуне медведь в фуражке и майорских погонах, одна лапа на перевязи, другой отдает честь. А перед ним проходит парадом весь шестой отряд в пионерских галстуках и трусах, правые руки в наколках отвечают пионерским салютом. Подписана торжественная картина крупными буквами: "Братва, не бздеть! Наш вождь -- Медведь!" Полюбовался я и свернул шедевр в трубочку, для домашнего музея.

– - Пришли ко мне Гуськова, -- велел завхозу.

Входит тот, лицом скорбит, болезный вроде весь. А я-то знаю, в чем причина его болезней...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

– - Как здоровье?
– - спрашивает майор Гуськова -- само участие, прямо сестра милосердия, а не погонник.

Тот от такого тона растерялся, но собрался, потянул продуманную тактику.

– - Болею вот, кашель. Простудился. Легкие тоже побаливают.
– - и для убедительности покашливает Гусёк лапчатый.

– - Да, да...
– - участливо оглядывает его майор.

Но Гуськов чувствует -- тут дело нечисто, напрягается весь, что-то задумал Мамочка.

– - А что, Гуськов, затемнения у тебя в легких нет, -- вздохнул майор.

– - Как нет?

– - Нет...
– - улыбнулся Медведев, -- поздравляю. Флюорография показала.

– - Когда показала?
– -

хрипло спросил он и понял, куда клонит Мамочка: здоровым его сделать хочет, заставить ломить на "хозяина".

– - Месяц назад, -- прочел в бумажке Медведев.
– - Ты в полном порядке, Гусёк...

– - Не болело бы -- не жаловался!..
– - пошел в атаку зэк.
– - Не было температуры бы...

Майор понимающе кивнул, медленно-медленно потянулся, достал что-то завернутое в тряпицу из стола, положил перед собой. Весело посмотрел на Гуська.

ЗОНА. ГУСЬКОВ

Я аж взмок. что ж, думаю, сука Мамочка мне еще прикантовал? Что-то засек при шмоне в бараке? Да вроде ничего в тумбочке не было. Что ж еще? Может, трубку нашел, что курили? Нет. Ну что, что?!

Смотрит и скалится. Тряпочка эта лежит, тянет он и кайфует, сволота...

Ну, разворачивает он ее, а там -- градусник. Ага... понял. Все, залапил Медведь...

– - Не верите, что ли?!
– - беру на испуг.

Качает головой:

– - Не верю. А если сознаешься, могу проверку градусником отложить.

– - В чем?

– - Какую дрянь жрете, чтобы температура была? Кто ее приносит?

– - А если температуры сейчас нет?
– - пру буром, а сам думаю: погорел, Гусёк...

– - Значит, пойдешь в изолятор, -- лыбится погонник.

Иду на сознанку. А что делать-то?!

– - А если сознаюсь?

– - Не торгуйся, -- говорит, -- получишь меньше тогда, понятно. И свидание сохраню.

Соображаю, сколь это -- меньше? И стоит ли ради этого рассказывать? Нет, что я, ссучился, что ли?

Не сознаюсь, беру градусник. Ничего он, конечно, не показывает, понятно, и через десять минут уже иду на вахту, докладываю капитану Баранову, что меня отправили в изолятор. Молодец, Мамочка. Спасибо...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Не знал ведь Гуськов, что еще утром расколол майор Крохалева и тот рассказал, какую дурь они курят. На пару часов подскакивает температура... прикидываются больными...

Вечерело. В кабинет заползали тени и пугающие блики, их гнала в него урчащая за окном Зона. Василий Иванович устало сидел, не зажигая света, так лучше думалось. Из форточки наносило чем-то паленым, словно горел на проволоке с током беглый зэк...

Сравнение пришло не случайно -- Медведев чувствовал, что вроде бы спящая в оцепенении застывшего времени Зона на самом деле не спит, в ней тайно бурлят внутренние процессы. Словно медленно тлеет где-то фитиль и огонь ползет к пороховой бочке, запах его слышен всем, все чуют опасность взрыва, но лень выйти и потушить его: мол, прогорит, да и только... Но может так рвануть!

Внутри Зоны мало что прогорало бесследно, взрыв грохотал внезапно: массовый побег, кровавая разборка, бунт.

Постучался и вошел в потемках Воронцов... Медведев угадал в полумраке его коренастую фигуру, спутать которую ни с кем было нельзя.

– - Садитесь, Воронцов. Тут видел я вашу птицу. Жаль, конечно, что так вышло. Что произошло?

– - Ударился о стекло...
– - сухо отозвался Батя.

– - Странно, -- рассеянно заметил Медведев.
– - Птица умная, осторожная, как же...