Земля и небо. Записки авиаконструктора
Шрифт:
Над крышей «Зари» гордо реяла модель парусного кораблика, но внутри было убого и неуютно, за что она получила от наших ребят прозвище «Рваные паруса».
Ли-2 доставил специалистов к месту новой работы
Мое же водворение в «Интурист» весьма затянулось. Заместитель директора завода, из местных, очень живой, казавшийся
– Поезжай туда, скажешь «Шахалиев велел» – номер твой будет.
В «Интуристе», услышав фамилию Шахалиев, даже разговаривать не стали, а, замахав руками, отказали со словами:
– Ваш администратор должен нам почти за полгода, пусть сначала расплатится.
При повторной встрече мой собеседник, не глядя в глаза, быстро и искусно рисуя на листке бумаги каких-то человечков, говорил:
– Нет, ты что-то не так говорил, не так держался. Я сейчас сам позвоню и все улажу.
Продолжая рисовать фигурки, он что-то долго и горячо говорил в трубку по-азербайджански. Затем, уже по-русски – мне:
– Поедешь, шикарный номер тебя ждет.
Вернувшись снова ни с чем к Шахалиеву, застал его в разъяренном состоянии.
– Что ты за человек? Такое простое дело не можешь сделать. Вот тебе гарантийное письмо, отдашь и живи, как Бог.
Снова получив от ворот поворот, я, в ярости, отправился прямо к директору. Бугров вызвал Шахалиева, но этот наглец с веселой улыбкой, не давая раскрыть рта директору, начал говорить прямо от двери:
– Нет, ты только посмотри на него, какой дурак! Я его раз обманул – он поверил. Обманываю его еще раз, он снова верит. Представляешь, просто невероятно, обманываю в третий раз, а он, энергично поворачиваясь ко мне, – в третий раз поверил!
Бугров, не найдя в этих восточных россказнях ничего смешного, принялся отчитывать Шахалиева, улыбка которого сменилась угрожающим выражением лица.
– Слушай, ты опять оскорбляешь местные кадры, придется снова обращаться в ЦК компартии Азербайджана.
Ссора закончилась на условиях Бугрова:
– Поезжай сам в «Интурист» и не возвращайся на завод пока не поселишь там представителя главного конструктора.
Въехав в волшебный номер с окнами на близкое море, я устроил пир, на который пригласил не только всех своих сотрудников из «Рваных парусов», но и Бугрова с Шахалиевым. Запомнилось, как Бугров отплясывал на столе среди винных бутылок, а Шахалиев, перебрав, улегся в ванной как был, в хорошем костюме. Ребята на Шахалиева давно точили зубы, и кто-то из них попытался пустить воду, но я все-таки не дал, на радостях все ему простив.
Жизнь в Баку начала, было, входить в будничную колею, на заводе развернулась работа в цехах по внедрению в серийное производство истребителя Як-7. Наше конструкторское сопровождение заключалось в том, чтобы любые недоразумения, неувязки в чертежах или просто неправильно понимаемые требования чертежа исправлять на месте или устранять с помощью изменений.
Вскоре подъехали поездом наши производственники и семьи всех приезжих, все утряслось, устоялось. Только-только Начали привыкать к мысли, что невзгоды войны остались
Опять началось уже знакомое: станки снимаются со своих мест, ставятся на железные листы и буксируются тракторами к железнодорожным платформам, на которые они втаскиваются по наклонным настилам. Опять разбирается только что налаженное оборудование, стаскиваются слесарные верстаки вместе с тисками, технологическая оснастка и все это грузится на платформы и в вагоны.
В самый разгар этой суматохи приглашает к себе Бугров:
– Зачем-то вызывают в ЦК КП Азербайджана, как сказано, для переговоров с Москвой. Поедем вместе. Возможно, тебя этот разговор тоже коснется.
– Что ж, поехали.
В приемной первого секретаря собралось человек десять.
– Звонил товарищ Берия, – говорит первый секретарь ЦК Бугрову, – хочет поговорить с тобой.
В наступившей тишине раздается звонок правительственного телефона и начинается разговор.
– Директор завода Бугров. Слушаю… Это неправда, Лаврентий Павлович!
В наступившей паузе, пока говорил Берия, Бугров, этот вовсе не робкий человек, сильно побледнел, на лбу его заблестели капельки пота. По-видимому непроизвольно, он стал по стойке смирно.
– Нет, Лаврентий Павлович, это не так.
Снова долгая пауза.
– Это же слесарные верстаки со снятыми тисками. Тиски погрузили в вагоны, а верстаки на платформы. Без них ни один завод не сможет работать… Нет, это не хлам… Уже погрузили восьмой эшелон… С завтрашнего дня будем отгружать по два эшелона в день… Стараемся, Лаврентий Павлович… Будет сделано. Спасибо.
Положив трубку, Бугров, немного помолчав и постояв, обвел глазами присутствующих, словно удостоверяясь, что здесь все осталось по-прежнему. Затем быстро подошел к начальнику железной дороги, ткнул ему кулаком в круглый живот и сказал:
– Ты что же это, гад, наклепал на меня?
Железнодорожник, с широкой фальшивой улыбкой, далее не пытаясь защищаться от наседавшего Бугрова, заговорил:
– Слюшай, нэ сэрдись, ты эщэ должэн благодарить мэнэ.
– За что же?
– Я жэ тэбэ устроил разговор с самим Лаврэнтий Павлович Бэрия. С тэбя магарыч!
Бугров только рукой махнул и, обращаясь ко мне, сказал:
– Поехали.
Дорогой он рассказывал, что начальник железной дороги донес на него, что директор вместо оборудования отгружает всякий хлам.
Покончив с погрузкой, отправив своих людей вместе с заводскими эшелонами в Москву, которые все-таки успели проскочить до начала германского наступления на Сталинград, я в одиночку укатил из Баку в пустом купе спального вагона прямого сообщения.
От безделья стал размышлять: что ожидает меня в Москве?
Еще в Новосибирске мы из газет иногда узнавали:
«Завод, где и.о. директора В.С.Котов, начал успешно ремонтировать истребители, которые сразу же вылетают на защиту Москвы».