Земля имеет форму репы (сборник)
Шрифт:
Вот какие дела — «высовывались наружу и шевелились, как лягушачьи лапы…».
— Пойдем на прорыв, — сказал Яшка Кошкин, имея в виду специальных корреспондентов, автографисток, кандидатов наук и просто зевак.
Даля ему возразила:
— Завернем в ковер и вынесем, как будто в химчистку. За углом мой брат Альгис. У него мотоцикл с коляской.
Когда Вовкина мама пришла с успокоительными пилюлями,
«Мамочка, не беспокойся, пожалуйста. Пошел прогуляться. Скоро вернусь. Целую. Вова».
Мама качнулась. Ухватилась за стол, чтобы не упасть. Удивилась она так сильно не столько Вовкиной прогулке в ластах на босу ногу, сколько вежливости. Бывает вежливость сногсшибательная.
— Ну и ну, — прошептала она и заплакала.
В сказках вообще много плачут. Да ведь при таких делах и не хочешь — заплачешь.
«Выпью-ка я колдовской воды, — подумала мама. — Может, мне легче станет». А вода зеленая из бутылки не выливается. Булькает, плещется и не выливается.
И тут заметила мама, что нет в коридоре ковра — такой неширокий лежал на полу.
Мама сделалась бледная, но спокойная. Положила она бутылку с колдовской водой в сумочку, выпила сердечных капель, оделась потеплее и пошла в отделение милиции к Вовкиному знакомому, можно даже сказать, другу — милиционеру товарищу Марусину.
Первый «А» класс мчался к музею. В карманах у первого «А» были губки, мочалки, мыло хозяйственное, мыло душистое, наждачная бумага и полировальная паста. Первоклассники шли волшебную колонну, испорченную Вовкой, полировать. Решение простое и ясное. И определенно удачное: испортил — исправь.
У входа в музей уже стоял мотоцикл с коляской, а в коляске в ковре Попугаев Вовка. Взял первый «А» Вовку и понес в музей.
Говорят привратнице:
— Мумия. В дар.
Яшка Кошкин в этом деле дошел до точки.
— Князь Рюрик в молодости, — сказал он. — Сушеный.
Дежурной привратнице, старенькой женщине-пенсионерке, было все равно — что Рюрик, что Святополк Окаянный. Она то ли дремала, то ли готовилась упасть в обморок. Бледные губы ее шептали:
— У Маши сердечный приступ… У Даши сердечный приступ… У Клаши сердечный приступ… А Василиса Петровна! Какая была кружевница…
— Мой прадедушка тоже слесарь-лекальщик.
— А что с ним?
— Сердце — черная меланхолия. — Так Яшка Кошкин сказал и побежал догонять свой класс.
Первый «А» стоял у волшебной колонны.
— Где? — спрашивает первый «А» Попугаева Вовку.
Попугаев был бледен, растерян, и чем-то еще отличался он от вчерашнего Вовки, чем-то для первого «А» класса пока непонятным.
— Тут я Скверняшку нарисовал. Вот. Видите: мрамор сморщился. Пузырьками пошел. Даже трещинки… Видите…
Первый
От такого старания колонна волшебная раскалилась. Первый «А» отбежал, заслонился от жара. Глядь — колонна снова холодная. Ослонясь о нее спиной, стоит молодая женщина, можно сказать, — звезда экрана, в козловых полусапожках, в полушубке мягком, в полушалочке ярком.
— Так, — говорит. — Все в сборе… Ну-ка, подойди поближе. — Это она Попугаеву Вовке. — Прошли волдыри?
— Нет еще, — сказал Вовка. — Но я готов.
— К чему?
— Жизнь отдать.
— За что?
— За красоту.
— Ты же с ней незнаком, не знаешь, какая она и что в ней.
— Я вам верю. — Показалось Вовке, что женщина в полушалке, хоть и молодая на вид, и сапожки у нее модные на каблуке высоком, но родилась давно — на заре человечества. Показалось Вовке, что похожа она чем-то на Лукоморьевну и Предельную Старуху. И вдруг сообразил он, что это и есть волшебница Маков Цвет. А сообразив, вспомнил, что стоял перед ней ночью и трясся. А она плакала и Скверняшку кривобокого, косопузого с колонны сняла и превратила в мальчишку с задумчивыми глазами, который ушел в такую дальнюю даль, в такую синюю синь… Вспомнил все это Вовка ярко и сильно, как никогда ничего наяву не видел. Вспомнил и заявил:
— Готов я, готов. Правда-правда. — Пальто расстегнул. Шапку снял. — Товарищ волшебница Маков Цвет, наказывайте меня. Превращайте меня в козла — слезы не уроню!
— Не стесняйтесь, — поддержал Вовку побледневший первый «А» класс. — Если одного Попугаева мало, мы все готовы. Что за жизнь, когда красоты нет.
В этот момент каждый учащийся первого «А» класса подумал, кто о своей бабушке, кто о своем дедушке, а Люся еще и о своем маленьком брате Павлике и веселом котенке Вьюнке.
Волшебница Маков Цвет улыбнулась грустно и спросила:
— Да вы хоть понимаете о чем говорите? — Наверное, с первоклассниками дел иметь ей пока не приходилось. — Нет, вы не понимаете. Вы ведь не видите. Но я вам все покажу. Будь что будет! Даже если вы все заболеете свинкой — вы должны видеть. — Сняла она полушалок, встряхнула, разгладила, прижав к груди…
Цветы маковые как живые, а между ними будто капли дождя или слезы, а дальше-то, в глубине, травы буйные, ветры светлые, зори ясные…
— Видите?
— Видим, — прошептал первый «А».
Волшебница Маков Цвет обвела рукой зал музея:
— А вот что вы с Новгородом сотворили.
И первый «А» увидел.
Все серое, все голое, все присыпано пылью как в дровяном сарае после зимы.
И такой ужас охватил первоклассников, что бросились они из музея вон, позабыв там и губки, и мочалки, и мыло, и голубую жидкость для чистки зеркал. Вовка валенками громадными, из которых еще и ласты торчат, за все задевает — падает. Колени и локти оббил. Подбородок рассадил. Нос расквасил.