Земля: Начало

Ран Михаил

Я машинально отступил назад и тут же врезался в один из стульев, стоящих рядом.

Грудь майора вздымалась от негодования, губы сжались в узкую полоску, явно сдерживая поток слов, которые в приличном обществе лучше не произносить.

— Вы меня… удивляете, Александр. — его голос был на удивление ровным, но в нем уже начинало гудеть раздражение. — Как человек с таким складом ума может быть таким… таким…

Он осёкся, будто выбирая, чем именно я могу быть.

— В общем, нет. — наконец выдохнул он. — Я имел в виду совсем другое.

Что вы думаете о нас, как о виде? О людях в целом?

Вот это неожиданный поворот.

Я невольно расслабил плечи, чувствуя, как с них сваливается напряжение. Ну, хоть не про сексуальные предпочтения.

— Товарищ майор, у вас очень необычные вопросы для такого раннего утра.

Я принял из его рук стакан кофе, с удовольствием вдыхая этот манящий аромат.

— Но если говорить честно… мне кажется, что меньшая часть населения — действительно люди.

Марков поднял бровь, но не перебивал, внимательно слушая меня дальше.

— Большинство — нелепые трутни. Живут, пользуясь тем, что создало другое меньшинство созидателей. Потребляют. Плывут по течению. Не думают. Не делают. Не развиваются. — я сделал глоток кофе — и тут же поморщился от горечи пережаренных зерен, ощущая как кипящая жидкость спускается вниз.

— Вы это хотели услышать? Или у вас был какой-то другой, скрытый смысл?

Марков внимательно посмотрел на свой стакан, о чём-то видимо сильно задумавшись. А затем одним мощным глотком осушил его.

Я едва не поперхнулся от такого неожиданного действия.

— Вы вообще чувствуете вкус или у вас глотка лужёная?

— После армии — как титановые трубы.

Я хмыкнул. Кто бы сомневался.

— Хорошо. А как вы думаете, есть ли жизнь за пределами Земли? На других планетах, у других звезд?

Марков повернулся к кофемашине и снова запустил её. Машина зажужжала, лениво наполняя стакан ещё одной порцией кофе.

Я улыбнулся уголком губ и негромко произнес:

— Tantum scio quod videam.

Марков замер от такой неожиданности, затем медленно повернул голову, словно киборг из фильма девяностых, анализирующий входящие ему данные.

— “Я знаю только то, что видел”. — проявил отменные знания мертвого языка майор, дословно переводя мой ответ.

— Да, верно.

— Помню-помню, вы учились в медицинском университете. Верно? — покручивая стаканчик с кофе в руках, было слышно, Как в его голове скрипят шестеренки.

— Вы отлично осведомлены обо мне. Этого стоило ожидать. — сделав ещё один глоток, я продолжил. — Латынь меня очень интересовала.

— Но вы не ответили на вопрос.

Я задумался. Перевел взгляд вверх, уставившись в панельный потолок комнаты. В этом месте он казался особенно низким, будто давил сверху. А я старался видеть сквозь него, и перенестись куда-то вдаль, вверх, к звездам.

— Я не могу сказать, что не верю. — я снова посмотрел на него. — Согласитесь. — я сделал глоток. — Не может быть так, чтобы во всей огромной Вселенной мы были одни. Верно?

Марков

кивнул, будто в его голове что-то звонко щёлкнуло — словно он сверил данные, которые хранились в дальних закоулках памяти. Потом он вновь залпом осушил свой стакан с кофе даже не поморщившись. У меня мелькнула мысль: что это совсем не человек.

Пустой стакан он аккуратно подтолкнул пальцами к противоположному краю, будто это была гильза от отработанного патрона. Затем, не торопясь, встал, сделал пару шагов к дивану и взял свой классический дипломат — черный, с легкими потертостями по углам, вероятно, от частого использования.

— Присаживайтесь, Александр. — его голос стал ниже, почти бархатистым, но от этого становилось только тревожнее. — Хочу поделиться с вами… кое-чем… занимательным.

Он указал на стул напротив.

Я неуверенно отодвинул пластиковый стул, сел, закинув рюкзак себе под ноги. Стакан с кофе поставил рядом. Увы, но я бы не смог осушить залпом дымящуюся жидкость. Тело свело небольшой судорогой внутреннего напряжения. Всё подсказывало, что сейчас начнётся что-то такое, что лучше бы мне не знать. Но было уже поздно отступать.

Марков открыл дипломат с характерным щелчком, запуская мои воспоминания в детство, когда отец работал со своими бумагами, и владел точно таким же дипломатом. Изнутри он извлек несколько пожелтевших листов, фотографии, перемешанные с новыми отпечатками, и начал раскладывать их на столе передо мной. Бумага — уже сама по себе анахронизм, а здесь… как страницы священного писания, посвящённого тайной и запретной теме.

— Начнём издалека. — сказал он, не глядя на меня, перебирая снимки. — Ваши рассуждения, Александр, логичны. Глупо было бы предполагать, что в масштабах Вселенной мы — единственные. И… мы не одни. Никогда не были.

Я напрягся, кожа покрылась мурашками. Что-то в его тоне не позволяло отмахнуться от сказанного как от теории заговора, да и логика была всецело “за”.

Он вытащил одну из фотографий и протянул мне.

На снимке видно угловатый, массивный силуэт. Нечто тёмное и чуждое парило на фоне Земли, освещенное лишь солнечным светом, который ложился на обшивку, как масло на холодный металл. Будь это видео, создавалось бы ощущение, что корабль дрейфует, живёт, наблюдает. Вокруг него — металлические бочки, похожие на разгерметизированные контейнеры. Что-то тревожное было в их случайном положении, словно… их выбрасывали в панике.

— Это один из первых цветных снимков “неизвестных”. — сказал он тихо. — Тех, кого мы привыкли называть гостями на нашей планете. Хотя иногда правильнее было бы сказать хозяевами.

Слова повисли в воздухе, как ядовитый газ. Я смотрел на фотографию, не понимая, каких эмоций во мне больше — удивления или же страха.

— Подождите, вы хотите сказать, что… они уже были здесь? — я поднял взгляд.

Марков не ответил сразу. Лишь откинулся на спинку дивана и закрыл глаза на пару секунд.