Земля: Начало
Шрифт:
Он посмотрел в потолок, словно через бетон и металл пытался заглянуть в чёрное бездонное небо.
— С того самого момента и начались проблемы. Капсула стала… избирательной. Мы не можем выявить алгоритм, по которому она допускает кого-то к взаимодействию. Случайность? Биосовместимость? Психотип? Или… нечто иное?
Учёный сделал жест Маркову, что-то коротко шепнул. Тот, кивнув, и тихо удалился из зала слегка кивнув мне. Лаврентий Павлович между тем подошёл к одной из боковых стен. Из гладкой панели выехал овальный, почти органически гладкий
— Мы наблюдали интересную закономерность: каждый раз, когда между капсулой и орбитальным объектом происходит обмен данными — мы фиксируем новый тип сигнала. Впервые он показался бессмысленным… шум, пустые строки, испорченный код. Но потом…
Он щёлкнул пальцами, и на одном из экранов замелькали схемы, графики, кластеры данных, выстроенных в странные, почти художественные структуры.
— Мы покопались в старых архивах, и нашли информацию, что встречали подобное. Десятилетия назад. Во времена первых космических прорывов. Только теперь они… другие. Структурированы. Имеют какую-то свою логику, но расшифровать её мы не в силах. Некоторые наши предположения сводятся к тому, что это похоже на мыслительный процесс. Но звучит натянуто, согласитесь.
Он откинулся в кресле, сцепив пальцы.
— Александр, мы уверены, что в этих данных если и нет ответа, то есть подсказка к нему. Расшифровав их, мы поймём, что именно попало к нам на Землю. Или кто. И главное зачем. Вы нам нужны сейчас как очень одаренный программист, который, возможно, сможет получить доступ к системе. Поверьте, вы не единственный и не избранный, чтобы вы себе там не воображали. Слегка почесав подбородок, ученый продолжил.
— Мы хотели привлечь Сергея к работе, но это не вышло по понятным причинам. Кстати, его уже доставили сюда. Как жест открытости с нашей стороны, не хотите пойти и пообщаться со своим другом?
Пауза. Тишина. Свет капсулы мерцал как пульс.
— А теперь. — сказал он тихо. — Выбор за вами.
Мы двигались по боковому коридору комплекса — уже не тому, где пахло кофе и озоном из воздухоочистителей. Здесь всё становилось другим.
Свет уходил в тень: тёплые оттенки ламп плавно сменялись на стерильный сине-серый, словно кто-то незаметно выкрутил температурный фильтр нашей реальности. Стены, прежде гладкие и отделанные материалом, напоминающим полированный карбон, постепенно приобретали рельеф — как будто мы спускались в утробу неведомого зверя.
Металл вытеснял пластик. Двери больше не были мягкими и гладкими, теперь это были массивные створки, снабжённые бойницами и блокировками. Всё окружение кричало о своей сущности. Это зона изоляции.
Встретившийся нам поток людей тоже изменился. Белые халаты исчезли. Их заменили черные бронежилеты, повседневная форма, автоматы и пистолеты на быстросъёмных креплениях. Все они выглядели… настороженно, готовые бросится на опасность в любой момент.
— Правильно понимаю, Сергея вы держите здесь? Он заключенный? — спросил я наконец.
Марков, как и всегда, отреагировал без лишнего драматизма.
— Не совсем так. — он не обернулся, продолжая идти вперёд с отточенной военной выправкой. — Сергей сейчас… враг сам себе. И не только себе. Вы всё поймёте, когда увидите его.
Сомнение кольнуло в груди. Каждый наш диалог с майором вызывал усталость и некоторый страх. Потому что от Маркова всегда веяло тем спокойствием, что обычно носит человек, готовый к непоправимому. Как врач, уже принявший исход операции, но всё равно её продолжающий.
На очередном посту нас встретил молодой офицер. Лейтенант — это видно было сразу по его погонам. Лицо знакомое, очень похож на того, кто вез нас сюда за рулем авто.
— Здравия желаю, товарищ майор! — бодро щёлкнул он каблуками, вскинув руку в приветствии.
— Лейтенант, объект внутри? Есть изменения? — сухо отозвался Марков, отступив чуть в сторону, чтобы мы все могли видеть друг друга.
— Так точно. Объект на месте, устойчив. После введения двойной дозы НС-398 — состояние стабилизировалось.
Слова он произнёс чётко, но движение шеи выдало волнение: он нервно дёрнул головой, словно хотел что-то добавить, но не решался.
Марков, не теряя маски, чуть склонил голову.
— Гена, говори прямо. Здесь не строевой плац, а я не пришел тебя уговаривать. Если есть сомнения — выкладывай.
— Товарищ майор… — лейтенант сглотнул, опустив глаза. — Медики говорят, препарат может потерять эффективность. В ближайшее время. Каждый следующий срыв… опасен. Ответственный врач сказал, что у них просто может не быть времени разработать альтернативу. Просят либо дать ресурсы на разработку новых препаратов, либо они ничего не смогут сделать.
На пару секунд в воздухе повисла тишина, напряжённая как струна.
— Принято. Свободен. Подготовь третью допросную, Александр будет с ним говорить. И да, сообщи им что будут ресурсы. — Марков отдал распоряжение быстро, почти машинально, и снова повернулся ко мне.
— Всё не так просто, как хотелось бы. — голос стал чуть тише, выдавая вселенскую усталость. — Внутри, вы сможете поговорить с Сергеем один на один. Мы, естественно, будем рядом. На случай… эксцессов.
Он сделал паузу, давая понять, что "эксцессы" могут быть не просто эмоциональными.
— В общем вы и сами всё слышали: мы не знаем, что с ним. Ни природы его состояния. Ни причины изменений. Проведенные исследования на самом современном оборудовании тоже ничего не дали. Физически — всё в порядке. А если препарат перестанет работать окончательно, думаю, что случится что-то непоправимое.
— А что делает этот препарат? Как его там… НС — 398? — не смог удержаться я от вопроса, уверен, что он мне не расскажет правды. Но намек о том, чем пичкают моего друга — я смогу получить.