Земля надежды
Шрифт:
— Как только меня отправят в отставку и я снова вернусь домой, я приеду и посмотрю, что у вас есть на продажу, — пообещал офицер.
— А где ваш дом? — спросил Джон.
— В Суссексе, на западе, — ответил он. — У нас песчаная почва, очень плодородная, и ее легко обрабатывать. Может, летом немного суховата, но мы живем на самом краю Саут-Даунс, и у нас зимой дуют холодные ветры. Зато летом цветы у меня цветут дольше, чем у соседей.
— Значит, вы можете выращивать почти все, что захотите, — ободряюще сказал Джон. — Некоторые из моих виргинских растений могут переносить очень холодную погоду зимой
— Хотелось бы посмотреть, — сказал офицер. — А что вы здесь делаете?
— Просто снова навожу порядок, — сказал Джон. — Никаких новых посадок мне не заказали.
— А его величество сюда привезут? — Джонни не выдержал и встрял в разговор.
Офицер услышал в голосе мальчика преклонение перед героем и посмотрел на него тяжелым взглядом.
— Думаю, всем нам надо молиться о том, чтобы он никогда больше не появился ни здесь, ни в каком-нибудь другом из его дворцов, — строго сказал он. — Его жадность оторвала меня и моих солдат от наших домов, семей и садов на долгие шесть лет. По мне, так пусть вечно гниет в Карисбруке.
Джон положил руку на плечо сына, и мальчик послушно промолчал, лишь алый румянец, поднявшийся до ушей, выказывал его страдание.
— Но вы же были у него на службе, — раздраженно заметил офицер. — Полагаю, вы все роялисты.
— Мы — садовники, — уверенно ответил Джон. — И сейчас я работаю в саду для парламента. Все время работаю в саду. Мои враги — это суровая погода и вредители. Других мне не надо.
Командир нехотя рассмеялся.
— Да, хуже и не бывает, — сказал он.
Лето 1648 года
В середине мая раздался стук в большую парадную дверь Ковчега. Эстер, отложив в сторону рабочий фартук, с привычными мрачными предчувствиями пошла открывать. Но когда она увидела посетителя на пороге, выражение страха сменилось на улыбку удовольствия.
— Майор Ламберт! — воскликнула она. — Пришли посмотреть на наши тюльпаны?
— Конечно. Не мог устоять.
Он вошел и склонился над ее рукой.
— Вы по-прежнему майор? — спросила она, глядя на роскошное перо в шляпе и сверкающую кожу сапог.
— О, нет. — Он широко взмахнул рукой. — Я теперь генерал, госпожа Традескант. И прежде чем завершу свою карьеру, я буду заседать в парламенте и сделаю вас баронессой за все, что вы делаете для садовников. Или герцогиней. Что пожелаете.
Эстер хихикнула.
— Тогда пойдемте взглянем на тюльпаны, — поторопила она. — В этом году они чудесны. Прошлой весной вернулся мой муж, и у него теперь много новых сортов, на которые вам будет интересно взглянуть — красивые растения из Виргинии. Вы не устоите перед нашим тюльпановым деревом.
— Прошу прощенья?
Эстер рассмеялась.
— Уверяю вас. Самое прекрасное дерево с цветками по форме точно как тюльпаны. Я сама еще не видела, как оно цветет, потому что у нас всего два саженца. Но мы нарезаем черенки, и мой муж клянется, что они приживутся.
Джон Ламберт прошел за ней через дом и остановился
— Да это просто маленький рай, — вымолвил он, обегая глазами кивающие соцветия на фруктовых деревьях, клумбы и грядки для рассады перед домом. — Вы сделали очень правильно, назвав свой дом Ковчегом. За этими стенами бушевало море террора, а здесь, кажется, всегда царил мир.
Эстер стояла очень тихо, впитывая его похвалу как благословение.
— Всю свою жизнь я именно этого и старалась добиться, — сказала она. — И я счастлива, что вы смогли это увидеть.
Он посмотрел на нее так, будто они очень хорошо понимали друг друга.
— Если мы сможем всю нашу страну сделать такой же мирной, цветущей и обильной, как этот сад, госпожа Традескант, тогда я буду думать, что все было не напрасно. Если я смогу сделать так, что каждый садик у коттеджа будет таким же мирным, как и ваш, и каждый усердно работающий гражданин нашей страны будет иметь законное право на свой коттедж и свой сад, тогда, значит, я исполнил свой долг так же хорошо, как вы свой.
Она с любопытством посмотрела на него.
— Разве это не настроения левеллеров? — поинтересовалась она. — Я думала, что с левеллерами покончено.
Он улыбнулся, но не сказал ни да, ни нет.
— Но только не в наших сердцах и умах. Я думаю, что каждый человек, который видел страдания бедняков в нашей стране, видел, как бедные люди сражаются за свои права, стремится к тому, чтобы огромные пустоши и парки были открыты для всех, чтобы бездомные могли построить себе дома, а голодные могли выращивать себе пропитание. Я сам землевладелец, госпожа Традескант. Я вовсе не хочу, чтобы сровняли с землей ограду вокруг моего сада. Но мне не нравится, когда огромные парки закрыты для всех только ради того, чтобы там могли жить и кормиться олени, тогда как мужчины и женщины вне этих стен голодают.
Эстер кивнула и пошла впереди него по садовой дорожке туда, где полыхали цветом гряды с тюльпанами. Она с полуулыбкой обернулась, увидев, что Джон Ламберт замер на месте.
— Хороши, не правда ли?
— Они великолепны, — выдохнул он. — Я должен, я просто должен заполучить хотя бы несколько из них.
— Сейчас принесу перо и бумагу для вашего заказа, — удовлетворенно сказала Эстер. — Вы должны приехать снова в следующем месяце и посмотреть наши розы. В этом году они обещают быть чудесными. Розы мне нравятся даже больше, чем тюльпаны.
Он покачал головой, и что-то в этом жесте насторожило ее, дало понять, что он не так уж беспечен и беззаботен, как хочет показаться.
— Боюсь, в июне я буду занят другими делами, — заметил он.
Эстер поняла, что он имел в виду — на следующий день после визита появились новости о том, что в каждом городе, в каждой деревне по всей стране собирались отряды роялистов. Мужчины, отложившие было свои пики, полагая, что борьба окончена, где пешком, где верхом снова помчались туда и сюда по проселочным дорогам, призывая народ на борьбу за короля, которому всего-то и нужно было выиграть одну-единственную битву против деморализованных и разрозненных парламента и армии и снова вступить в свои права.