Земля несбывшихся надежд
Шрифт:
Не слишком веря в реальность всего происходящего, я накормила их и положила спать. О том, чтобы поесть самой, я и не вспомнила. «Зачем, о Ганеша, посылаешь ты мне такие испытания?» В ту ночь я ждала Муи Цай. Мне до боли хотелось поговорить с ней.
На следующее утро, когда дети проснулись и позавтракали, мы снова поехали в больницу. В обед вернулись домой. Я покормила детей и расплакалась, не в силах снова ехать в больницу. Вечером я повела детей в храм. Там, положив маленького Севенеса на холодный пол, поставила остальных детей в ряд перед собой. Мы молились. «Пожалуйста, Ганеша, не покинь нас в трудный час. Посмотри на них», — умоляла я его. «Они так невинны и так малы. Пожалуйста, верни им отца».
На следующий день снова не было новостей. Айя не приходил в сознание.
Переживания и страх
Я смотрела, как мои дети ели на завтрак свой любимый сладкий суп. Вид кушающих детей может разбить сердце, когда запуган и остаешься один. Они аппетитно жевали, усердно работая челюстями и ложками. Севенес забрызгал супом белую рубашку. Я посмотрела на них — таких маленьких и беззащитных, и страх окатил меня ледяной волной. Завтра мне исполнится девятнадцать. Слезы закапали у меня из глаз, мешая разглядеть детей, их быструю работу ложками и их маленькие зубки. Иногда глаза могут плакать сами по себе, в то время как их хозяин отстраненно смотрит на все происходящее и видит ужасные вещи. Раньше со мной ничего подобного не происходило. Я видела, как умирают все мои надежды и мечты, которые я так долго лелеяла. Видела, как они превращаются в скелеты — сначала с них слезает кожа, потом плоть, обнажая белые кости. Это были ужасные видения. А когда я отвернулась от этих страшных видений, я увидела свою судьбу, злобно хихикающую в углу. А все мои бесплотные мечты были загнаны в железный ящик, закрытый на прочный замок.
Страх становился все безжалостнее.
Я побежала в комнату, чтобы помолиться. У алтаря я опустила дрожащий палец в серебряную вазочку с красным кумкумом и поставила такую большую неровную красную точку, что она почти полностью размазалась у меня на лбу.
— Посмотри, посмотри! — кричала я Ганеше. — У меня все еще есть муж.
Он спокойно смотрел на меня. Насколько я помню, все боги, которым я когда-либо молилась, смотрели на меня с одинаковым глубоким одухотворенным взглядом, который оставался у них на лицах неизменным. И все эти годы я воспринимала этот взгляд и улыбку как выражение необыкновенной щедрости. У меня в голове кипели мысли, а на языке вертелись злобные слова.
— Забери его, если так должно быть! Сделай меня вдовой вдень моего рождения! — кричала я в ярости, вытирая со лба красную краску. — Давай же! — неистово продолжала я. — Но даже и не думай, что я буду топить своих детей в колодце или просто лягу и буду ждать смерти. Я буду продолжать бороться. Я найду, чем накормить их, и дам им будущее. Поэтому продолжай! Забери этого ненужного человека! Забери его, если так должно быть!
В тот момент, когда я закрыла рот после этих ужасных слов (клянусь, это действительно было так!), кто-то с улицы окликнул меня по имени. У порога стояла женщина, которая, как я знала, работала уборщицей в больнице. Она пришла сообщить, что мой муж очнулся. Он все еще находится в полубессознательном состоянии, но попросил узнать обо мне и детях.
В удивлении я посмотрела на женщину. Посланница Бога? Потом я увидела, что ее взгляд направлен на красное пятно у меня на лбу, и вспомнила, что не мылась уже несколько дней.
— Я сейчас быстренько приму душ, — сказала я ей.
От волнения сердце выскакивало у меня из груди. Гиена принесла мне в острых зубах звездные цветы. Бог ответил на мои молитвы. Он услышал меня! Меня переполняла радость. Бог только проверял мою веру, он играл со мной, как я играю с детьми.
Когда холодная вода полилась мне на голову, я вдруг, захлебнувшись, не смогла сделать вдох. То ли из-за действия холодной воды на мое ослабевшее тело, то ли из-за того, что я ее ела четыре дня, но мои легкие отказывались принимать воздух. Ноги у меня подкосились, я упала на мокрый пол, а руки автоматически застучали в двери. Посланница Бога поспешила мне на помощь. В ее глазах отразился ужас, и не удивительно: обнаженная женщина на последнем месяце беременности с синими губами и диким выражением лица корчилась на полу в воде. Странно, но единственное, что я помню четко, — это светло-зеленый цвет
Через несколько дней мы привезли Айю домой. А через несколько недель он уже поехал на работу, наняв рикшу. Все медленно возвращалось в привычное русло, за исключением легкого свиста при дыхании, который появлялся у меня, если ночь была очень холодной.
Рождение Джейана стал о для меня настоящим шоком. У него были маленькие глаза с отрешенным взглядом, квадратное лицо и до боли тонкие конечности. Я нежно поцеловала его в полузакрытые глаза в надежде на лучшее. Но уже тогда я знала, что он не сможет достичь в жизни слишком многого. Жизнь обойдется с ним также, как она обошлась с его бедным отцом. Тогда я не знала, что Провидение выберет меня в качестве инструмента для пыток моего собственного сына. В голове этого ребенка Господь разместил не очень много слов, оставив между ними большие паузы. Джейан не разговаривал почти до трех лет. И двигался он так же, как и говорил — медленно. Он напоминал мне моих пасынков, о которых я успешно не вспоминала в течение долгого времени. Иногда мне в голову приходили мысли о том, что в таком состоянии Джейана виновато то ведро холодной воды, которое я вылила на себя в ванной, или то, что я несколько дней подряд ничего не ела.
Мохини считала его очаровательным. Она качала его темное худосочное тело в своих светлых руках и говорила, что его кожа так же прекрасна, как и голубая кожа маленького Кришны. А он в ответ смотрел на нее с нескрываемым любопытством. Он любил наблюдать за происходящим. Как кот, он внимательно всматривался во все, что происходило вокруг. Мне было интересно, о чем он думает в такие моменты. У него была одна странность: в отличие от других детей, он не улыбался. Когда его веселили, он только смеялся коротким лающим смехом, но улыбаться так и не научился.
Через восемь месяцев после рождения Джейана у Муи Цай родился третий ребенок. Крохотное дитя кричало до красноты, когда первая жена забирала его. Он был нужен для компании «ее» первому ребенку, который без братьев и сестер был слишком балованным и не подчинялся ей.
Декабрь принес не только обычные для этого времени года муссонные дожди, но и нового ребенка. Миссис Гопал, которая присутствовала при родах, звеня ключами, висевшими у нее на поясе, отрывисто посоветовала уверенным голосом:
— Нужно меньше есть дорогих креветок, а начинать собирать приданое для девочки.
Кожа моей бедной девочки по цвету и на ощупь была похожа на черный шоколад. Даже в крохотном возрасте Лалита была очень некрасива. Боги все более небрежно относились к своим подаркам. Сначала Джейан, а теперь эта кроха, которая смотрела на меня глазами, исполненными глубокой печали, как бы говоря: «Ах ты, глупая. Если бы ты только знала то, что знаю я». Как будто маленькая Лалита уже тогда знала, какие несчастья выпадут на ее долю.
Я решила, что мне больше не следует рожать детей. Дом и так был полон. Больше не будет неосторожных моментов в темноте. Последующие месяцы нарастили немного плоти на худенькое тельце Лалиты. Она была такой же тихой, как и ее отец. Она никогда не выражала открыто свои чувства, но я уверена, что она очень любила Айю. В его глазах она видела то, чего ей не хватало в обыденной, каждодневной жизни. До отшельничества скромная и не реагирующая на попытки привлечь ее внимание, она жила в своем собственном замкнутом мире, наполненном фантазиями. Часами ходила по огороду, поднимая листики или камни, внимательно всматриваясь, и шепотом делилась секретами с невидимыми существами, которых она там находила. Когда она выросла, ее невидимые друзья покинули ее, а жизнь зло обошлась с ней, но Лалита все перенесла, принимая происходящее не просто без борьбы, а даже без упреков.