Земля несбывшихся надежд
Шрифт:
Свадебное торжество стало фантастической демонстрацией богатства. Пол в огромном городском зале был украшен коврами с замысловатыми узорами. Женщины в дорогих шелковых сари, расшитых золотом, сидели группками и тихонько переговаривались под бой барабанов и звуки труб. Под потолком висели сотни светло-желтых листьев кокосовых пальм, сплетенные в причудливые узоры. Отдельно, как небольшие зеленые флаги, висели листья манговых деревьев. Пятьдесят молодых банановых деревьев со спелыми плодами на ветвях, срубленные под корень, были установлены в два ряда, создавая дорожку, по которой невеста пойдет к алтарю. Жених, красивый и статный, стоял в конце этой искусственной банановой аллеи. Когда невеста вошла в
После обмена кольцами, цветочными гирляндами и тяжелыми золотыми цепочками на другом конце зала началась подготовка к праздничному застолью. Мальчики-подростки принесут огромные кучи банановых листьев и стали застилать ими пол, выкладывая листья длинными ровными рядами. Люди садились на корточки друг против друга с обеих сторон этих рядов. Появились официанты с разнообразными блюдами в руках, которые расставлялись на листья. Торжественность брачной церемонии сменилась застольной суетой. А выбрать было из чего: несколько разных сортов риса, разнообразные овощные и мясные блюда. А на десерт — сладкие касери и ладху.
Под зеленым тентом во дворе прямо перед залом был установлен специальный стол, накрытый белой скатертью и украшенный цветами, — специально для гостей-европейцев, которые вели себя с королевской надменностью и снисходительностью. Я внимательно смотрела на них. Они держались так, как будто их присутствие — это одолжение, которое они делали хозяевам. Или даже акт милости. Было забавно наблюдать, как они едят ножами и какими-то необычными приборами, похожими на маленькие вилы.
Я замечала много разных взглядов в сторону Мохини: некоторые смотрели на нее с восхищением, некоторые с завистью, некоторые с расчетом, думая о будущем своих подрастающих сыновей. Это был отличный день, наполненный радостью и весельем, но под вечер Мохини стало плохо. Мы поторопились на машине дяди обратно к нему в дом, но к тому времени, когда мы вернулись, у нее уже был сильный жар, лихорадка и колики в животе.
Дядя хотел вызвать врача, но тетя (я никогда не забуду ее презрительного выражения лица) только раздраженно щелкнула языком и приказала своей служанке Менахи принести немного маргозового масла. Менахи была старой женщиной с узкими плечами и тонюсенькими руками. У нее были красивые черные глаза и большие пушистые ресницы. Мне всегда нравилось смотреть на лица пожилых людей, а ее лицо было особенным. Как книга сказок, в которой есть что прочесть пытливому читателю. Ее морщины были как страницы этой книги. Служанке пришлось стать на цыпочки, чтобы влить маргозового масла в рот Мохини, потому что она была приблизительно такого же роста.
— Утром она будет, как новенькая, — сказала тетя.
Длинные ресницы Менахи послушно моргнули, но как только тетя в пурпурном с золотом платье вышла из комнаты, пожилая женщина приблизилась ко мне.
— Это сглаз, а не расстройство желудка, — энергично прошептала она.
Она объяснила мне, что слишком много людей дивились красоте моей дочери, а зависть и злые мысли оказали на Мохини плохое воздействие. Служанка говорила настолько убедительно, что я поверила. Ее ресницы дрогнули, и Менахи добавила, что некоторые люди настолько злые, что могут убивать взглядом. Если они восхищаются деревом, то на следующий день оно может просто засохнуть. Она раньше сама такое видела.
Старуха взяла меня за руку. Действительно, чтобы избежать сглаза, люди нередко рисовали на лице у
— Что же мне делать?
Та вышла на улицу и взяла горсть земли прямо перед домом. Потом прошлась вокруг дома и взяла но горсти земли еще в двух местах. Каждый раз, когда она наклонялась к земле, она шептала какие-то молитвы. Потом Менахи вернулась в дом, добавила к земле соль и сушеный перец. Затем она сказала Мохини, чтобы та плюнула в эту смесь трижды. Мохини, которой масло нисколько не помогло, держалась руками за живот. По выражению лица было видно, что ей очень больно.
— Эти глаза и те глаза, и все глаза, которые коснулись ее, пусть сгорят в огне, — шептала женщина, подсыпая смесь в огонь.
Мы стояли кругом и смотрели, как огонь поглощал землю. Перец и соль шипели с потрескиванием и горели сипим огнем. После того как смесь полностью сгорела, пожилая женщина повернулась к Мохини и спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
К моему глубокому удивлению, у дочки прошли и боль, и лихорадка. Я от всей души поблагодарила Менахи, а она только скромно кивала головой.
— У тебя дочь — королева, не позволяй, чтобы на нее смотрели хищным взглядом, — посоветовала она и погладила морщинистой рукой густые волосы Мохини.
Тринадцатого декабря 1941 года я готовилась в обратный путь и собирала вещи. И тут в мою комнату вбежал дядя — со взъерошенными волосами и безумными глазами, он был в панике. Испуганным голосом он рассказал о том, что японцы вторглись в Малайзию. Пока мы праздновали свадьбу его дочери, они высадились в Пинанге. Было очевидно, что высокие важные британские солдаты, которых мы считали непобедимыми, убежали, бросив нас на милость Провидения. Дядя, брызгая слюной, с жаром рассказывал о том, как тысячи людей собрались на рынке в Пинанге, как глупые овцы. Как они смотрели вверх на металлических птиц и с благоговейным страхом наблюдали, каким на головы падали бомбы. Они все ждали, когда всемогущие британские войска придут, чтобы защитить их. Но им достались только боль и разочарование, и смерть, которая преследовала их повсюду.
Война. Что это слово будет означать для моей семьи? На испуганном лице дяди ясно читался ужас.
— Они наверняка скоро будут и здесь. Нам нужно спрятать рис и дорогие вещи….
Мы услышали какой-то неясный рев в небе. Это был самолет, который летел очень низко, но мой дядя вздрогнул и холодным пророческим голосом произнес:
— Они уже здесь.
Дороги были блокированы. Ехать куда-либо стало невозможно. Я была вынуждена остаться вместе с детьми у дяди.
Его дом был просто прекрасен, еда просто отменной, и единственное, что меня тревожило, так это отношение моей тети — я была для нее нежеланным гостем. Дядя большую часть времени проводил вне дома: у него было множество деловых встреч. В течение двух недель моя тетя не выражала вслух свою загадочную ненависть ко мне. Не подозревая о причинах такого к себе отношения, я не знала, как себя вести. Однажды, когда я зашла на кухню, я почувствовала на себе ненавидящий взгляд тети и, повернувшись в ее сторону, услышала, как она громко сказала, обращаясь к кому-то из слуг:
— Некоторые люди притворяются, что приезжают погостить на пару дней, а потом без смущения остаются и живут месяцами.
Я уже была полностью готова к отъезду, когда пришла новость о том, что все дороги заблокированы. И она это прекрасно знала. Она же видела упакованные сумки, которые стояли у меня в комнате. Японская оккупация никак не входила в мои планы. Я решила, что ей нужно дать отпор.
Я подошла к тете вплотную.
— За что вы так меня ненавидите? — тихо спросила я у нее.