Земля
Шрифт:
— Разрешите сказать пару слов, товарищ начальник строительства?
— Говорите.
— Указание сверху — не простая бумажка, как некоторым здесь представляется, — он многозначительно посмотрел на Важу Джапаридзе. — Я категорически не согласен ни с товарищем Брегвадзе, ни с главным инженером. Надо дождаться постановления «Главводхоза». Как же мы можем приступить к прокладке новой трассы без утверждения сверху? Я удивлен выступлением товарища Брегвадзе. Мы все будем в ответе за это, товарищ начальник строительства!
— Только с тебя и будут спрашивать, как же! — бросил ему Антон
— Ну, не с меня, так с других...
— А ты за других не беспокойся, Исидоре, — отрезал Уча Шамугия.
— Вы только посмотрите на этого сопляка! — вскипел Сиордия.
— Садись, Исидоре! — приказал Карда.
— Я-то сяду, но... — Сиордия сел, так и не закончив начатую фразу.
Сваны грозно посмотрели на него, и Исидоре вновь обуял страх.
— Что скажете вы, Галина Аркадьевна? — обратился начальник строительства к Серовой. Он заметил, что она порывается что-то сказать, и не мог не дать ей слова.
— Я сама обследовала новую трассу. Василий Георгиевич совершенно прав. К прокладке необходимо приступать незамедлительно.
— Да, незамедлительно. Завтра же и приступим, — согласился с ней Карда. — Завтра же. Мы и без того потеряли уйму времени.
— Бесконечно много, — встал Васо Брегвадзе. От радости он заговорил свободно, не заикаясь. — Не следовало нам так долго ждать указаний свыше. Дело не ждет. Дело, отложенное на день, как говорится, отложено на год.
Все с изумлением глядели на старого инженера, дивясь тому, как свободно говорит обычно заикающийся Брегвадзе. А Васо тоже растерянно смотрел на присутствующих, безуспешно пытаясь понять, что же из сказанного им могло так взволновать всех. Карда заметил растерянность Васо и решил задать ему вопрос, чтобы окончательно убедиться, что он уже не заикается.
— У меня к вам один вопрос, товарищ Брегвадзе.
— Я слушаю.
— Антон Бачило внес предложение дать Уче Шамугия экскаватор. Он, оказывается, может уже работать самостоятельно. Что вы думаете на этот счет?
— Конечно, конечно. Давно уже пора. Обязательно надо дать, — обрадовался Васо Брегвадзе и только сейчас заметил, что говорит не заикаясь. Не смея поверить в свое открытие, он продолжал: — Дадим ему «Пристман». («Я уже не заикаюсь», — чуть не закричал он от восторга.) Я знаю, товарищи, почему вы с таким изумлением смотрите на меня. Я перестал заикаться... Или это мне только кажется? — обратился он ко всем и выжидательно замолк.
— Верно, верно, — раздалось со всех сторон.
— Как же это случилось? — не переставал удивляться Васо. — Наверное, доброе дело и большая радость способны чудеса творить. Меня в мировую войну контузило, с той самой поры и заикался я. И вот теперь, через столько лет, как рукой сняло... Добрые вести и не такое еще, видно, могут...
— Это какая же весть, Василий Георгиевич? — спросила Серова.
— А то, что не стали мы бумажки дожидаться. Ох и много всяких бумаг мы исписываем, спасу нет! Только делу вредим. Не к чему столько бумаги зря переводить. — Васо говорил взволнованно, но заикания как не бывало. — Неужели я и впрямь перестал заикаться?! Даже не верится.
— Так оно и есть, Васо, — сказал начальник строительства. — Ну, теперь уж нам
— Будем работать на совесть, и, призываю всех в свидетели, слова лишнего от меня не услышите.
Мгла сгустилась. Небо, покрытое грозовыми тучами, низко нависло над землей.
Фары машины едва освещали дорогу. Джапаридзе вел машину не глядя. Дорога эта была исхожена и изъезжена им вдоль и поперек — он знал здесь каждую выбоину.
Важа правил машиной одной рукой, другой же поминутно вытирал пот с лица. Стояла такая духота, что вся кожа горела. С совещания они возвращались вдвоем с Галиной Аркадьевной на гангиевской «эмке». Теперь на ней ездил Важа.
«Эмка» эта была для Важи и Галины не просто машиной — в ней как бы осталась частица души Андро Гангия, живая, близкая и дорогая для обоих. Важа, как некогда и Андро, любовно и бережно ухаживал за машиной. И если для Андро «эмка» была всего лишь машиной, то для Важи она была еще и памятью о друге. Он сам разбирал мотор, мыл машину, словно угадывая, что тревожит ее, в чем нуждается она в первую очередь.
По обе стороны дороги тянулся нетронутый лес. Покрытые лишайником деревья по колено стояли в болотной и дождевой воде. Большую часть года здесь непрестанно идут проливные дожди. Дождевая вода не успевает испариться до очередного дождя. Все вокруг гниет и смердит. От ядовитых испарений, комарья и мошки, бесконечного кваканья лягушек темнеет в глазах, кружится голова, все плывет как в тумане.
Никогда еще не задыхался так Важа, никогда еще так градом не лил с него пот. И виноваты тут были не столько гнилой воздух и духота, сколько весть о смерти Андро. С самого утра, с того самого момента, как Галина принесла эту весть в кабинет начальника управления, мучительная, гнетущая печаль не покидала Важу.
Серова догадывалась о состоянии мужа. Несколько раз она безуспешно пыталась заговорить с ним, отвлечь его от тяжелых раздумий и в конце концов отказалась от этой затеи. Да и сама она чувствовала себя не лучше.
Машина то и дело подпрыгивала на ухабах. Серову мотало из стороны в сторону, то подбрасывая кверху, то швыряя к мужу или к дверце. Она давно привыкла к такой тряске, к такой дороге и старалась лишь покрепче ухватиться за поручни, чтобы не толкать Важу, ведущего машину.
За поворотом тянулись бараки, в которых размещались сваны, работающие на строительстве канала. Здесь жили и строители моста через Риони, и корчевщики леса.
Баил Беткил! Сокол ясный, Встреча с тобой утешила меня. Своими пляской и пением Ты украсишь любое застолье.— Сваны поют, — сказала Серова Важе и украдкой улыбнулась, чтобы Важа ненароком не заметил ее улыбки. — Наверное, они уже знают о результатах совещания. И когда только успели?!
— Только закончилось совещание, сваны тотчас же ушли, — ответил Важа. — Они поспешили порадовать своих доброй вестью.