Земля

Чиковани Григол Самсонович

— Андрея Николаевича не стало, — выдавила наконец из себя Галина Аркадьевна упавшим голосом.

Смысл ее слов не сразу дошел до сознания присутствующих.

— Андрей Николаевич скончался ночью в тюремной больнице.

Тариел Карда и Важа Джапаридзе опустились на стулья. Васо Брегвадзе остался стоять. Он, казалось, потерял способность двигаться. Лицо его выражало отчаяние и надежду. Он не хотел верить услышанному.

— Андрей Николаевич умер, — глухо повторила Серова.

— М-м-м... — ни слова не смог вымолвить Брегвадзе. В горле у него пересохло,

и он потерянно уставился на Тариела и Важу. Синеватая бледность покрыла их лица.

— М-м-м... — нет, на этот раз не смог подчинить себе слово Брегвадзе. Едва переставляя ноги, он подошел к двери и запер ее на ключ. Потом подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Рука его медленно вытащила платок из кармана.

Карда расстегнул ворот рубахи. Холодный пот струился по его лицу. Джапаридзе сидел с опущенной головой.

После ареста Андро Гангия при каждом нежданном стуке в квартиру Тариел Карда быстро переглядывался с женой. То же самое происходило с ним и здесь, в управлении, если кто-нибудь стучался в закрытую дверь кабинета. Вот и сейчас раздался стук в дверь, и Тариел понял: стучит не секретарша. Тариел было встал, но тут же сел и выжидательно уставился на дверь.

Брегвадзе и Джапаридзе заметили замешательство начальника управления, догадались о его причине, но вида не подали.

Стук повторился, вкрадчивый такой, легкий стук. Нет, это явно была не секретарша. Карда с трудом сглотнул липкую, горькую слюну.

— Открой, Важа! — как можно спокойней сказал Карда.

Важа открыл дверь.

В кабинет вошел Исидоре Сиордия.

Карда достал из кармана платок и тщательно вытер сначала лицо, а потом шею и голову.

Джапаридзе в упор смотрел на Исидоре. А тот, навострив заячьи уши, подозрительно переводил взгляд с Карда на Брегвадзе.

Ехидная улыбка кривила его губы. Исидоре понимал, что нельзя столь явно обнаруживать свои чувства, но ничего с собой поделать не мог. Важа едва сдержался, чтобы не плюнуть ему в лицо, потом резко повернулся к Исидоре спиной и отошел к окну.

— Что это вы, товарищ Важа, дверцу на ключик заперли, к начальнику допускать меня не желаете, так я понимаю? — вызывающе обратился Исидоре к Джапаридзе.

— Что случилось, Сиордия? — спросил Карда.

— Не думал я, товарищ Тариел, что вы от народа на ключик запираетесь.

— Так, по-твоему, у меня все кому не лень должны толпиться с утра до ночи? Если видишь, что двери заперты, не надо к человеку ломиться.

— Так у меня к вам дело, товарищ начальник.

— И у нас дело, Сиордия, иначе не стали бы мы тут запираться.

— Что это вы заладили: Сиордия да Сиордия. У меня имя имеется, товарищ начальник.

Карда почувствовал, что еще немного, и он не сумеет сдержаться: скажет этому подлецу что-то злое, оскорбительное. Поэтому, не долго думая, он встал и обратился к Джапаридзе и Брегвадзе:

— Нам уже пора. — Уступив им дорогу, он остановился у порога и через плечо бросил Сиордия: — У нас вечером совещание в Корати у Спиридона Гуния. Там вы мне и расскажете о своем деле.

...Васо Брегвадзе

пришел в управление, чтобы вместе с Тариелом Карда, Важей Джапаридзе, Кочей Коршия и Галиной Серовой решить вопрос о главном канале. После невольно подслушанного разговора сванов Васо Брегвадзе окончательно потерял покой. Сваны были правы: не следовало столько времени дожидаться ответа сверху.

Серова опоздала на совещание из-за того, что узнала о смерти Андро Гангия. Не пришел на совещание и Спиридон Гуния. Начальник управления полагал, что он уже вернулся в Поти, но Спиридону выбраться с участка не удалось. Не оказалось в городе и парторга, поехавшего на строительство моста через Риони.

В тот момент, когда Серова принесла весть о смерти Андро Гангия, Тариел Карда, главный инженер и Васо Брегвадзе как раз и говорили о том, чтобы перенести совещание на вечер в контору Коратского массива и обсудить вопрос о главном канале со строителями.

— М-м-может, мы посидим где-нибудь, ну, в духане Цопе Цоцория, например, до вечера у нас еще есть время, — неожиданно для всех предложил Васо Брегвадзе. Ведь всем было хорошо известно, что непьющий Васо Брегвадзе никогда не ходил в заведения подобного рода и даже в гости его, бывало, не зазовешь. О духанчике же Цопе Цоцория он знал понаслышке. — Н-н-надо выпить за упокой души Андро.

Предложение Васо никого не удивило — это надо было сделать. Удивило всех лишь то, что никому, кроме трезвенника Васо, не пришло это в голову.

Джапаридзе встал, снял с вешалки кепку Васо и подал ее ему.

В Корати они приехали поздно вечером, чтобы не отрывать ради совещания рабочих со стройки; Спиридон Гуния был в своем кабинете, тут же был и парторг. По одному лишь виду пришедших Спиридон и Коча поняли, что те в дурном настроении, но о причине его не стали спрашивать. Карда тоже решил ничего не говорить им о смерти Андро, чтобы не помешать совещанию.

Спиридон Гуния предложил Карда место у своего рабочего стола, но тот, вежливо отказавшись, вместе с Серовой, Брегвадзе и Джапаридзе уселся за узкий приставной столик.

В контору то и дело заходили строители и, поздоровавшись с присутствующими, рассаживались на стульях у стены. Контора помещалась в одном из бараков. Керосиновая лампа, подвешенная к потолку, едва освещала большую комнату и усталые лица людей. Все знали, по какому поводу было созвано совещание. Среди присутствующих были Кижи Гардапхадзе, Циок Авалиани и Адиль Чегиани.

Карда еще вчера предупредил Спиридона Гуния о готовящемся совещании и попросил его пригласить всех причастных к строительству главного канала. И сейчас в неверном свете лампы лица присутствующих казались Карда мрачными и недовольными. Да и сам он сидел за столом, угрюмо нахохлившись. Как ни пытался, но ему не удавалось забыть о смерти Андро. Во вступительном слове он кратко остановился на цели сегодняшнего совещания, но мнения своего по этому вопросу не высказал, желая послушать, что скажут выступающие. Поэтому он не мешкая предоставил слово Васо Брегвадзе.