Земляки по разуму
Шрифт:
— Да, Инакомыслящий, ты прав — Михалыч такого не заслужил…
Ответ одновременно как внушал подозрения, что эта реальность не так уж далека от привычной действительности, так и размывал почву для них. Рында мысленно перевел дух и постарался сосредоточиться на простых задачах.
Подняв лопаты и вдову, которая уже начала медленно постанывать, они вместе с телом Саньковской быстро закончили обряд захоронения под отрывки из серенад кладбищенского менестреля.
Даже
Когда Горелов рванул прочь, разбрасывая вокруг себя людей и клочки одежды, Саньковская ринулась за ним. Ей хотелось довести дело до конца — была у нее такая привычка…
О том, что план удался, Марии сказали выпученные глаза Горелова, когда в них пропали последние проблески разума. Позаботившись, чтобы он побыстрее оказался в обществе себе подобных, Саньковская вернулась на кладбище. Там она пристроилась в тени граба и некоторое время слушала объяснения в любви. Постепенно женский интеллект, разгоряченный победой над чужим разумом, успокоился и пришел к выводу, что муж, в принципе, в точности следует ее указаниям. Вскоре женщина, знакомая с шедеврами мировой литературы, где бытует мнение, что «любовь — это самый большой обман», сменила гнев на милость.
Саньковская покинула убежище и уже готова была дать знать ненаглядному о своем желании вернуться в человеческий облик, как вдруг с ужасом заметила, что ее тело буквально лезет в петлю. Оно забралось на дерево и одной рукой держалось за ветку, а другой поправляло веревку на шее — зрелище, достойное кошмарного сна. Мария в панике бросилась спасать вождя, который не иначе, как спятил, и врезалась в него.
В глазах, которые должны были принадлежать ей, мелькнул животный страх и спустя секунду, когда ослабшая рука отпустила ветку, земля прыгнула под ноги дергающегося тела, но…
— Семен! — в ужасе завопил Самохин, не привыкший к самоубийствам.
Саньковский обернулся и его ноги примерзли к земле. Весь тот бесконечно долгий промежуток времени, пока рвалась гнилая веревка и любимое тело летело вниз, он даже не дышал. Наконец раздался грузный шлепок и комья раскисшей земли смачно распластались на соседних надгробиях.
— Спокойно, — прозвучал в ушах всех голос вождя. — Все вернулось на круги своя — любовь победила и так далее…
Четверг, 29 июня 1995 года.
Отсутствие
— Откуда в тебе столько садизма, дорогая? — поинтересовался Семен у супруги, когда по дороге домой уровень храбрости в крови перехлестнул порог врожденного благоразумия.
Мария замялась, и у Семена закралось подозрение, что она размышляет, какое из двух зол меньшее — ответить честно или дать мужу по уху, но тут объявился вездесущий дух и сказал:
— Пьяная она была в сиську — вот и дала волю своей злости!
— Пьяная?! — поразился Саньковский.
— А ты думал! Я же забыл ей сказать, чтобы она поменьше вертелась около высоковольтных проводов. Вот она и набралась!
— Мария, это правда?
— Я думаю, что это в самом деле так, — потупилась Саньковская и нырнула в тень, чтобы никто не заметил, как краснеют ее щеки.
Зарумянились они, кстати, совсем не от стыда, а от удовольствия — пусть немного жестоко, но ведь в итоге она добилась-таки своего, потому что в сумасшедшем доме размножаться довольно трудно даже почкованием.
— Как тебе не стыдно, дорогая! Ты должна обязательно навестить Горелова и узнать о его здоровье!
— Не сходи с ума, Семен! — снова подал голос вождь. — Ты представляешь, что будет, если он увидит ее?! Ведь она прочно ассоциируется в его сознании со всяческими несчастьями!
— Откуда ты знаешь?
— Был я у него, — неохотно ответил Уцли-Хруцли. — Совсем плохой, врачи о надежде даже не заикаются…
— Вот видишь, Мария, — с упреком вздохнул Саньковский.
— Что я должна видеть? — Мария не привыкла долго находиться в тени. — Страшные сны? В таком случае, мне будет вполне достаточно видеть тебя на кладбище! Если бы тебя там заметили врачи, то сегодня ты бы уже наверняка перестукивался с Гореловым, а не действовал мне на нервы!
— А ты бы висела в петле!
— Я?! А ты!..
Дух отлетел, потому что не переносил семейных скандалов. Обогнав милых, которые решили, что сейчас, согласно поговорке, самое время потешиться, он направился к Рынде. Васькины рассказы о параллельных мирах не на шутку его заинтересовали. Уцли-Хруцли уже строил свои планы и снова думал о том, как было бы здорово встретить кого-нибудь подобного себе…
Июль 1995 года