Земляки
Шрифт:
— Ну так как, помочь? — И, услышав снова отрицательный ответ, решительно, будто Ядька попросила его о помощи, лезет вверх со словами: — Ладно уж, помогу тебе…
Въехав во двор, Казик несколько раз зовет:
— Витя! Ви-итя!
Не видя сына, он заглядывает в стодолу и изумленно оборачивается к Марыне, которая слезает с брички.
— Вот это парень — герой! Все обмолотил, как есть…
Подойдя к мотору, он машинально кладет на него руку и вскрикивает, обжегшись.
В это же самое
— Хорошо ты сына воспитал! — восклицает Каргуль, указывая ему на копну, из которой торчат две пары босых ног.
— А ты — дочь!
На этот раз им приходится действовать сообща. Казик, вытащив сына за ноги, безжалостно дубасит его за лень, которая повелела ему молотить вместо цепа машиной. Каргуль же, держа дочь за волосы, лупит ее за то, что она потакала Витиной лени…
— Уж мы из вас повыбьем эту лень! — орет Казик, пытаясь догнать удирающего сына. — Знал бы я, что цеп о твой хребет не переломлю, — я бы тебе так дал, что ты бы всю жизнь помнил!
Налетев с разбегу на Вечорека, Казик набрасывается на него с проклятиями:
— То ж ты, старый черт, мотор выкопал! А через этот твой мотор мой сын с вражьим Каргулевым племенем снюхался! Родному отцу изменщик стал!
— Нечего больше ждать, — говорит в это время Каргуль жене, заталкивая дочь в кухню. — Придется кончать с этим нашим патриотизмом. Выдаю ее за Кекешко, хоть он и не из-за Буга!
— Чтоб этот проклятущий Казик живот со смеху надорвал? Мало тебе, что он нынче суд выиграл?!! — грозно наступает на мужа Каргулиха.
— Ничего не сделаешь, — вздыхает Каргуль, — выходит, на этот раз по его будет…
На печке, утопая в перинах, лежит бабка Леония. Свесив голову с печки, она говорит Казику:
— Мне никакой не лекарь нужен, а сын послушный! Помни, Казик, мою волю: кобылу ожеребишь, Витю богато женишь, а Павла в науки отдашь…
Казик согласно кивает головой, чтобы успокоить бабку, но видно, что он немало волнуется: кадык так и ходит у него то вверх, то вниз.
Выйдя во двор, Казик зовет сына:
— Витя! Бери кобылу и айда в путь. Чтоб обратно жеребую привел, не то я тебя заместо креста цепом встречу!
— И чего по свету бродить, когда за забором жеребец? Ведь это мечта, а не жеребец!
— За забором твой враг, а перед тобой твой отец, который тебе приказ дает! Чтоб кобыла вернулась жеребая, не то не миновать тебе цепа, понял?
Витя берет из рук матери мешок с хлебом, набрасывает на лошадь попону и, свернув немецкую походную палатку, испещренную белыми маскировочными пятнами, перебрасывает ее через плечо. Прощаясь с родителями, он замечает:
— Надо винтовку в дорогу взять, а то как бы совсем
— Вот это ты правильно придумал, — соглашается Казик. — Пускай я безоружный останусь, а тебе зиктовка нужнее. Только осторожней с ней, а то затвор вылетает.
— А ежели Каргули снова войну начнут? — тревожится Марыня.
— Не бойся, у меня еще две гранаты есть, — успокаивает ее Казик, небрежно махнув рукой. — Да еще фаустпатрон один…
Когда Витя трогается в путь, в конюшне Каргулей раздается ржание жеребца. Павлякова кобыла отвечает ему. Услышав шум, выходит из дома Ядька. Девушка с тревогой смотрит вслед отъезжающему Вите.
В тазу с водой, который стоит в кухне Павляков, отражается луна. Тишина. Вдруг начинает ворочаться на печи бабка.
— Казик, Казик! — шепотом зовет она.
Казик, в белых кальсонах, появляется в дверях кухни.
— Ох, чует мое сердце — неладно с нашим Витей! — говорит бабка Леония. — Пятая ночь пошла, как его нету…
— Так ведь он далеко подался…
— Далеко? А чего это я близко нашу кобылу слышу?
— Какая же может быть кобыла, когда нашего Вити нету? — удивляется Казик, с тревогой приглядываясь к матери.
— Вот то-то и оно! Послушай-ка сам!
Тишину ночи действительно нарушает какой-то странный звук. Подойдя к окну, Казик, наклонив голову, слушает.
— Наша музыка! — говорит он вполголоса. — Витя едет.
— А я тебе толкую, что лошадь так пятую ночь ржет, а вот Вити нашего как не было, так нет! И будешь ты мне еще говорить, что духов нету?!!
Казик широко распахивает дверь. Заглушая позвякивание цепи у собачьей конуры, издалека доносится громкое призывное ржание лошади. Выйдя во двор, Казик вдруг видит в свете луны черный силуэт за забором, в руках человека поблескивает дуло винтовки.
— Отдай коня, ворюга! — слышит он голос Каргуля. — Ты куда моего жеребца увел?
— Украли? Ха, ха, ха! — заливается радостным смехом Казик, но, увидев, что дуло винтовки ползет в его сторону, серьезнеет. — Ежели ты, Каргуль, вовсе глупый стал, так подыми свою винтовку дулом кверху — она стрелять любит, а ты выстрелов боишься…
— Нет уж, никуда я дуло подымать не намерен, а ты-то вот, в чем стоишь, в том и пойдешь сейчас перед лицом власти предстать! — говоря это, Каргуль грозно движется вперед.
— Вот и хорошо, в одном наряде явимся, — ты же сам без порток выскочил!
— Говори, где конь? — Каргуль целит винтовку прямо в глаза Казику.
— А что я, гадалка, что ли?
— Вор, вот ты кто, конокрад!
— На предохранителе? — спрашивает Казик, не спуская глаз с винтовки. — Смотри, поосторожней, не то я тебя гранатой в небо подкину!
— Конюшня пустая… — Каргуль оборачивается в сторону широко распахнутых ворот конюшни.
— Владек! — кричит ему в окно жена. — Ядьки тоже нету!