Зеркала судьбы. Скитальцы

Удовиченко Диана

— Возвращаться надо, пока не поздно, — проводник с трудом перекрикивал вой метели. — Занесет!

— Успеем, немного осталось, — настаивал Атиус. Но его слова заглушил страшный грохот, от мощных раскатов которого задрожала земля.

— Лавина с гор сошла, — пояснил проводник.

Пройдя пару миль, мы убедились в его правоте: перед нами высилась огромная белая гора, похоронившая под собой и перевал, и подступы к нему, отрезавшая все пути к большой земле. Мы оказались заперты в Нордии до весны.

Лэй

Я неожиданно для самого себя широко распахнул глаза, будто кто-то одним рывком выдернул меня из сна. Такое

пробуждение обычно случается, если резко толкнуть спящего. Первые несколько секунд я не мог прийти в себя и осознать, где нахожусь. Когда же мне, наконец, удалось собрать разбегающиеся мысли в беспорядочно копошащуюся в голове кучу и с трудом сфокусировать взгляд на одной точке, пришла боль. Не то чтобы она была совсем уж невыносимой — нет, можно назвать ее терпимой. Но все тело ныло, будто я угодил под табун бешеных, диких лошадей, которые по странной случайности меня не растоптали в лепешку, а лишь попинали от души. Не болели, разве что, только ноги. Справившись с приступом боли, я принялся осматривать место, в котором очутился неизвестным образом.

После беглого обследования я выяснил, что нахожусь в довольно просторной пещере. Помещение освещалось несколькими лучинами, воткнутыми в естественные трещины стен. В некоторых местах примерно на высоте моего роста, прямо в камень были вбиты металлические крюки, с которых пышными связками свисали разнообразные сушеные травы — в основном, лечебные. Большинство растений мне были известны, но имелись и те, которые я видел впервые. Высокий потолок покрывала копоть от сложенного из камней очага, находившегося в центре пещеры. Над огнем, на перекладине висел котелок, в котором начинало закипать какое-то варево. Кстати, его запаха я совсем не ощущал. Пол хозяин жилища содержал в весьма относительной чистоте. Везде был разбросан мусор: пожухшие, явно валявшиеся здесь с прошлого года листики, веточки, мелкие камешки и крупные черные перья.

Сам же я лежал на сваленных в кучу ветках вперемешку с соломой и сушеной травой. Все это сооружение напоминало огромное гнездо. Конечно, не королевское ложе, но мягко и удобно. Вдобавок, кто-то очень добрый заботливо обработал и перебинтовал мне все раны.

Тело слегка затекло, и я решил если не встать, то хотя бы попытаться присесть. Попробовал согнуть ногу в колене и… И понял, почему мои ноги не болят. Я их не чувствовал. Совсем. А это могло значить только то, что поврежден позвоночник. Черной волной на меня накатил ужас. Тело сразу покрылось холодным липким потом, к горлу поднялась тошнота. В голове моментально начали возникать картины одна страшнее другой: маг-калека, никому не нужный, нищий, убогий, вынужденный побираться и показывать на ярмарках дешевые фокусы… Это если мне удастся выбраться из этой пещеры. А если нет? Молодой эльф, умирающий в горах от голода… Что за шутки судьбы?! Ради чего тогда я прожил свои двадцать семь лет?! Зачем трепыхался, пытаясь сражаться за свободу?! Впервые в жизни я впал в настоящую истерику. Начал конвульсивно дергаться, стараясь хоть как-то пошевелить ногами. Во всем теле взорвалась дикая боль, но я все равно продолжал попытки расшевелить беспомощные конечности.

— Успокойся, — прозвучал над головой чей-то странный голос. Будто выдавленный из горла, какой-то клекочущий, больше похожий на птичий крик. Голос, абсолютно лишенный каких-либо эмоций и выражения, но обладающий непонятным магнетизмом.

Я сразу же перестал дергаться, ужас ушел, сменившись спокойствием, все переживания моментально испарились.

Я медленно повернул голову на голос, чтобы рассмотреть его обладателя. Посреди пещеры стоял кровер, внимательно наблюдавший за мною черными бусинками глаз, которые ярко выделялись на покрытой белыми перьями птичьей голове. Оперение тела и крыльев было черным. Таким окрасом и еще мощным кривым клювом он напомнил мне орла. Впервые я видел кровера вживую, прямо перед собой. На картинках, если честно, птицелюды выглядели лучше. Как-то… симпатичнее, что ли. Уж больно у этого было

худое тело и слишком длинные, тонкие, словно высушенные, руки, каждый палец которых украшал длинный загнутый коготь. Ноги кровера до колена походили на человеческие, но были чуть согнуты и заканчивались птичьими лапами с такими же, как на руках, только более длинными когтями. Единственное, что в этом существе было красиво — большие мощные крылья, сложенные за спиной. Какой же у них размах, интересно?

Вспомнились лекции, которые нам читали в академии. Особенности речи кроверов объясняются тем, что голосовой аппарат у них устроен не так, как у остальных разумных существ. Отсутствуют губы, мягкие щеки и зубы, которые участвуют в создании звуков, также играет роль разное строение языка — у птицелюдов он тверже и менее подвижен. Они попросту очень точно копируют звуки, потому им легко даются любые языки.

Тем временем кровер медленно вразвалку подошел ко мне и, дотронувшись до моего лба когтистым пальцем, произнес:

— Тебе надо спать.

Веки сразу потяжелели и начали закрываться сами собой, в постепенно потухающем сознании успела мелькнуть одна мысль: "Морт! Это же настоящий гипноз!". Но сил сопротивляться не было, и я провалился в пучину сна.

Первое, что я увидел, проснувшись, была склоненная надо мною птичья голова. Кровер изучающе разглядывал меня. И по его неподвижному лицу… морде… в общем, не знаю, как это называется у птицелюдов, невозможно было определить, что он думает о моем состоянии.

— Пей, — сказал он и поднес к моему лицу чашку с какой-то прозрачной жидкостью.

Я послушно ее осушил. Варево оказалось прохладным, слегка горьковатым и без всякого запаха. Должно быть то самое, которое бурлило в котелке, когда я проснулся впервые. Наверное, долго проспал, раз оно успело остыть…

— Отлично, — пробормотал кровер, когда чашка опустела. — Не волнуйся, ты сможешь ходить, только на восстановление этого навыка понадобится пара месяцев. У тебя было смещение позвонков, но я все исправил. Это не считая перелома левой ноги в трех местах, вывиха правого предплечья, множества ушибов и ссадин.

Птицелюд ответил на вопрос, который я даже не успел задать.

— Спасибо, что спас меня. Но разве возможно с такими травмами поправиться за такой короткий срок?

— Это благодаря зелью, что ты выпил. Из-за него твой организм бросит на восстановление все силы. Все процессы в теле ускорятся. Правда, есть небольшой побочный эффект: жизнь сократится примерно лет на десять. Но для эльфа это не срок, — объяснил кровер.

Действительно, для меня это небольшая потеря в обмен на спасение и восстановление позвоночника. Лучше прийти к могиле на десять лет раньше, зато своими собственными ногами.

— Могу я узнать твое имя? — спросил я своего спасителя.

— Ты не сможешь его выговорить, зови меня просто Эр, — ответил птицелюд.

— Лэй, — представился я. — Еще раз спасибо тебе за мое спасение, теперь я у тебя в долгу.

— Теперь отдыхай. Мне надо покинуть тебя ненадолго, — произнес Эр, кивнув.

Когда я остался наедине с собой, в голову сразу полезли воспоминания о том, что произошло. Последнее, что я помнил — наполненные ужасом глаза орки. Тогда в них промелькнуло что-то смутно знакомое, может в зеркалах являлись именно они? Меня ударил скальный червь, и перед падением я долго балансировал на краю пропасти. Но как я умудрился сорваться, если с ловкостью, данной эльфам от рождения, я, при желании, смог бы пройтись по натянутому канату? В тот момент на меня налетел порыв ветра — мощный, неожиданный, он, словно чья-то рука, толкнул меня в грудь. Но почему?…